Красный Дракон

Напрягшись, он смог краем глаза заметить свою руку и понял, почему не удалось поднять ее. Это был не гипс. Он был не в больнице. Его похитили!

Лаундсу показалось, что он слышит тяжелые шаги на верхнем этаже. Но это могли быть и удары его сердца.

Он попытался думать. Изо всех сил попытался думать. «Возьми себя в руки и думай, — шептал он себе. — Возьми себя в руки и думай».

Скрипнули ступеньки. Долархайд спускался вниз.

При каждом шаге Лаундс чувствовал мощь его тела. Вот он снова остановился за спиной.

Лаундс промямлил что-то невнятное, затем его голос обрел некоторую твердость.

— Я не видел вашего лица. Я не смогу опознать вас. Я не знаю, как вы выглядите. «Тэтлер», я работаю в «Нэшнл тэтлер», она может заплатить за меня выкуп… большой выкуп. Полмиллиона, а может, даже и миллион. Миллион долларов.

За спиной гробовое молчание. Затем скрип пружин. Значит, он сел.

— О чем вы думаете, мистер Лаундс?

«Отбрось боль, отбрось страх и думай. Давай начинай. Прямо сейчас. Чтобы выиграть время. Чтобы выиграть годы. Нет, он не собирается убивать меня. Он не хочет, чтобы я увидел его лицо…»

— Так о чем вы думаете, мистер Лаундс?

— Я не понимаю, что со мной произошло.

— Вы знаете, кто я, мистер Лаундс?

— Нет, не знаю. И не хочу знать, поверьте.

— Судя по вашей статье, я грязный извращенец. Я — животное. Сбежавший из дурдома маньяк.

Обычно Долархайд избегал звука «с». Но сейчас, когда аудитория была далека от того, чтобы смеяться над ним, он мало заботился об этом.

— Сейчас вы знаете, кто я, правда?

«Не лгать. Думать. Быстро сообразить, как ответить».

— Да.

— Так зачем же вы заведомо клеветали, мистер Лаундс? Почему вы назвали меня сумасшедшим? Отвечайте.

— Когда человек… когда человек делает что-то непонятное для большинства людей, его называют…

— Сумасшедшим.

— Так его называют, называли во все времена, за всю историю…

— Историю. Сейчас вы понимаете, что я делаю, мистер Лаундс?

«Понимание. Вот он, шанс. Ну, с богом!»

— Нет, но думаю, что сейчас у меня появилась возможность понять это и у всех моих читателей тоже будет возможность понять вас.

— Вы понимаете, что вам повезло?

— Да, понимаю. Но я хочу сказать, чисто по-человечески, что я сейчас очень напуган. Трудно собраться с мыслями, когда тебе страшно. Если у вас есть какая-то великая идея, вам не нужно пугать меня, чтобы она могла произвести должное впечатление.

— Чисто по-человечески… Чисто по-человечески… Вы употребили это выражение, чтобы подчеркнуть свои дружеские чувства. Ну что ж, мне это нравится, мистер Лаундс. Но вы же видите, я не человек. Я был человеком, но по Божьей милости и благодаря собственной Воле я превратился в Нечто Большее, чем человек. Вы говорите, что испугались. Вы верите, что Бог видит нас, мистер Лаундс?

— Я… не знаю.

— Вы молитесь Ему сейчас?

— Да, да, молюсь. Но, признаться, я всегда молюсь, когда мне страшно.

— И Бог помогает вам?

— Не знаю, обычно потом я забываю об этом. Хотя, наверное, не стоило бы.

— Не стоило бы. Вам много еще чего предстоит понять. Скоро я помогу вам понять все. А сейчас я, с вашего разрешения, удаляюсь.

— Конечно, конечно.

Удаляющиеся шаги. Звук выдвигаемого ящика на кухне. Лаундс разом припомнил все известные убийства, совершаемые на кухне. Под рукой столько удобных орудий. Репортажи с места происшествия навсегда изменяют твое отношение к кухням. Вот потекла вода из водопровода.

Лаундс подумал, что сейчас, должно быть, ночь. Крофорд и Грэм не дождались его. Видимо, искать его еще не начали. Вместе со страхом на него накатила огромная тупая тоска.

Рядом ровное дыхание. Скосив глаза до предела, он заметил, что мелькнуло что-то белое. Рука, властная и бледная. Держит чашку чая с медом. Лаундс стал пить через соломинку.

— Я мог бы написать большую статью, — забормотал он. — Все, что вы хотите сказать. Описать вас так, как вы захотите… или нет, никаких описаний, никаких описаний!

— Тсс.

Его головы повелительно коснулся палец. Свет стал ярче. Кресло начало поворачиваться.

— Нет, я не хочу смотреть на вас.

— Но вы просто должны это сделать, мистер Лаундс. Вы ведь репортер. Вы здесь, чтобы сделать репортаж. Когда я разверну вас, откройте глаза и взгляните на меня. Если вы не откроете их, я просто вынужден буду приколотить вам веки ко лбу гвоздями.

С легким скрипом кресло развернулось на сто восемьдесят градусов и замерло. Лаундс сидел с плотно зажмуренными глазами. В его грудь настойчиво ткнули пальцем. Потом дотронулись до век. Он открыл глаза.

Сидящему Лаундсу человек в кимоно показался просто огромным. Чулок на лице оставлял открытым рот. Он повернулся спиной и снял халат: над татуировкой — сияющим хвостом, спускающимся от поясницы и оплетающим ногу, — бугрились мышцы спины.

Дракон медленно повернул голову, через плечо посмотрел на Лаундса и показал изломанный оскал окровавленных зубов.

— О господи! — прохрипел Лаундс.

Но вот он уже в центре комнаты, смотрит на экран. Рядом Долархайд. Он снова надел халат и вставил зубы, позволяющие говорить.

— Так ты хочешь знать, кто я?

Лаундс попытался кивнуть, приклеенные волосы больно дернули назад.