Красный Дракон Империи

Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: – Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой[20].

– Как красиво, – с придыханием, вытирая слёзы сказала Ольга. – Я всегда буду ждать тебя, любимый.

– Я люблю тебя, – прошептал я.

– Я люблю тебя, – так же чуть слышно ответила Оля.

Скрылась за углом фигурка Ольги, машущей мне на прощанье, и я откинулся на спинку сиденья.

– Завидую я тебе, командир, – вздохнул Седых, – по-хорошему завидую. Такая девушка у тебя замечательная.

– А сам-то что с какой-нибудь девушкой не познакомишься? – спросил я его вздохнув. Мне действительно очень не хотелось расставаться с Олей.

– А когда? – вопросом на вопрос ответил Олег. – Служба дни и ночи.

Я усмехнулся на его последние слова и начал напевать:

Наша служба и опасна, и трудна,
И, на первый взгляд, как будто не видна.
Если кто-то кое-где у нас порой
Честно жить не хочет,
Значит, с ними нам вести незримый бой,
Так назначено судьбой для нас с тобой —
Служба дни и ночи…[21]

– Во, это точно про нас, командир! – Седых в порыве чувств аж прищёлкнул пальцами.

По прилёте в Москву сразу поехал в Кремль на доклад к Сталину. В кабинете он положил на стол газету «Таймс». В ней в разделе криминальной хроники писалось о загадочных смертях в имении Стенхоуп в Бексли. Репортёры сообщали, что вскрытие тел показало полное разложение мозга у всех трупов, кроме умершего от остановки сердца хозяина дома. Строились предположения о каких-то тайных обрядах, об использовании химического оружия и даже о древнем проклятье рода Стенхоупов. В общем, как сходились во мнениях все репортёры и сыщики Скотленд-Ярда, это были очень загадочные и непонятные смерти.

– Хорошо поработал, Виктор, – Сталин был доволен. – А главное, никаких следов не оставил.

– Это ещё не всё, товарищ Сталин. Главное – вот. – И я передал ему несколько листов, которые писал в самолёте. – Здесь номера счетов ордена в различных банках, пароли к ним, местонахождение тайников, имена оставшихся в Советском Союзе членов ордена, имена членов их верховного ареопага.

– Это очень ценная информация! – Сталин на секунду задумался. – Это настолько ценная информация, что доверять её можно лишь самым преданным и проверенным людям. Займись с Кировым и Эйтингоном разработкой операции по изъятию денежных средств и ценностей и ликвидации агентуры иллюминатов у нас в стране. Самому принимать участие в операции запрещаю! – Сталин будто увидел моё желание поучаствовать в предстоящих делах. – И ещё, Виктор, – Сталин прошёлся по ковру, – мы арестовали бывшего наркома иностранных дел Литвинова и его жену. Его обязанности будет исполнять товарищ Молотов. Тебе надо пообщаться с арестованными, а то они в один голос твердят об ошибке и о своей преданности. А потом занимайся делами в комитете. Там Лаврентий скоро за голову хвататься начнёт.

Из внутренней тюрьмы Лубянки я сразу поехал в комитет. Литвинов был ценным высокопоставленным источником информации для британской разведки, а его жена, Айви Литвинова, урождённая Лоу, будучи британской подданной, исполняла роль посредника и курьера между мужем и английским посольством. Да и сама она, будучи преподавателем английского языка в Военной академии имени Фрунзе, была довольно информированной.

В комитете Берия сразу усадил меня за гору документации, присылаемой из различных КБ. В основном это были просьбы о выделении дополнительных средств на разработку и проектирование новых видов техники и вооружений.