Красный Элвис

Обычно мы сидим тут, пока нас не начнут выгонять, а выгонять нас начинают, едва мы тут появляемся. Никто не верит, что мы будем сидеть спокойно, не разбивая посуду и не провоцируя постоянных клиентов. Хотя бы потому, что мы — тоже постоянные клиенты. К тому же нас тут много — постоянных клиентов всех этих баров, столовых, пивных подвалов, буфетов и фастфудов. Я столько лет наблюдаю за клиентами этих заведений, что могу, в случае чего, выступить официальным свидетелем на судебном процессе, где их всех будут обвинять в растлении и пресыщенности. В случае чего именно я могу присягнуть перед всеми святыми и представить бесспорные письменные доказательства того, что на моих глазах на протяжении нескольких лет происходил процесс роста, возмужания и, главное, просветления этих героев, хотя со стороны все это действительно могло напоминать обычную алкогольную оргию. Однако на подобные претензии я всегда могу сказать всем святым: уважаемые радиослушатели, зрители нашего канала, подписчики с опытом! Возможно, частично вы правы, возможно, алкоголизм, точно так же как и просветление, является процессом нелинейным и исполненным непостижимых внутренних движений и динамики. Но даже в этом случае попробуйте представить себе оргию, которая успешно длится пятнадцать лет подряд, набирая размаху, силы и драматизма, попробуйте себе это представить, и если вам это удастся, а вам это не удастся, тогда ваши претензии к постоянным клиентам баров и фастфудов я приму как справедливые. Но поскольку вам это не удастся, то позвольте мне говорить именно о возмужании и просветлении, уважаемые подписчики с опытом. Потому что просветление, даже если оно сопровождается похмельно-депрессивными синдромами, заслуживает своего постоянства и своих клиентов. И даже более того.

Я сознательно говорю именно о них, потому что их я знаю лучше всего, однажды, много лет назад, мы вместе с ними вошли в эти бары и эти фастфуды, и так началась жизнь. С тех пор менялись лишь цены на алкоголь, главные же участники, постоянные клиенты, оставались при своих ролях, каждый на своем месте, поэтому и говорить я о них могу непринужденно, с придыханием, теплотой и глубокой ненавистью. Я сказал, что менялись цены на алкоголь, на самом деле как они менялись, кто за этим следил? Да никто, если честно, главные герои в этом случае куда интереснее социального фона, а их импровизации, на которых преимущественно все и держалось, важнее разрисованных кулис у них за спиной. Вот он — большой, реальный кусок времени, который им достался, который они выгрызли изнутри, бросив костяк, и чем дальше они от него отходили, тем более величественным выглядел этот труп, эта туша убитого и растерзанного ими времени; они пережили его, им повезло больше — не всем, но большинству из них. Вот они, мои тридцатилетние герои, — перебинтовывают раны, зализывают свой сифилис, делают зарубки на прикладах, готовясь к новым победным свершениям и успешным прорывам на участках невидимого фронта. Поэтому, дорогие зрители нашего канала, все вы — от младшего курьера до самой опытной шалавы — встаньте и почтите минутой своего блядского молчания тех, кто по каким-то причинам не дожил до конца представления, встаньте, поскольку обслуживать таких постоянных клиентов — большая профессиональная удача. Когда-нибудь потом, в старости, если она у вас будет, если вам удастся вымолить ее у всех своих святых, вы будете вспоминать эти молодые мужественные лица, эти сладкие пьяные откровения, эти злорадство и всепрощение, которыми они одарили свою неблагодарную малоподвижную жизнь. Вы будете вспоминать, как они взяли эту жизнь за грудки и вытрясли из нее все, что хотели, выбили из нее все говно, выпустили всю лишнюю кровь, как они, эти тридцатилетние капитаны, боцманы и старшины, вели пьяный корабль жизни прямо на рифы и подводные камни, нисколько не сомневаясь ни в рифах, ни в конечном успехе.

Даже не спрашивайте о правдивости увиденного. Я знаю, кто первым начинает спрашивать о правдивости увиденного, — как правило, это люди, работавшие в системе образования. Ну, или люди, задействованные в социальной сфере жизни. Одним словом, те, кого среди постоянных клиентов не оказалось в силу профессиональной занятости. Мне нечего вам ответить. Само построение разговора по принципу «вопрос-ответ» выдумано людьми, работавшими в системе образования, потому что таким образом им легче контролировать воспитательный процесс. И здесь не может быть точек пересечения, потому что воспитательный процесс, в отличие от процесса просветления, есть, собственно, процесс линейный, линейность эта, собственно, и убивает. Можно обвинять меня в нежелании отвечать на прямо поставленные вопросы, можно, наконец, говорить, что это не совсем нравственно. ОК, уважаемые подписчики, но как можно говорить о нравственности с человеком, который каждый день читает газеты, страницу за страницей, а в конце обязательно пытается разгадать кроссворд. Я пас, дорогие работники системы образования, даже если от этого будет падать общий тираж.