Красный Элвис

И эти дети со своим клеем, и эти профессора политехнического, которые проводят здесь лучшую часть семестров, и эти женщины, которые умирают здесь, вместо того чтобы умирать дома, и эти таксисты, которые курят, чтобы не пить, и эти герои войн, закладывающие оружие, и карманные воры, которые приходят сюда, зная, что им здесь ничего не светит, и студенты, которые выносят отсюда своих профессоров и несут их в аудитории принимать экзамены, и туристы, ошибочно попадающие сюда и уже не желающие выходить, и спекулянты, которых первыми пропустят в небесные врата, чтобы не скандалить, и весь уличный криминал, который как никто чувствует, где больше всего пахнет жизнью, — за ними стоит огромный опыт этой жизни, потому что они знают одну тайную штуку, а штука эта состоит в том, что они без жизни обойдутся, а вот жизнь без них — вряд ли.

И если вы, уважаемые радиослушатели и зрители нашего канала, досидели до этого места, я приведу пример. Дело в том, что большинство предложенных вам обстоятельств вас на самом деле не касается. В большинстве случаев вам вообще никто ничего не предлагает. Поэтому и жалеть особо не о чем. И вот, собственно, как пример, я хотел рассказать одну необычайно лирическую историю, которую, по большому счету, можно было и не рассказывать.

«Работа забирает у меня слишком много времени, — говорил мне Гавриил, — слишком много. От меня из-за этого даже жена ушла: я ее во сне называл техническими терминами. Но я не жалею. Я умею в своей области все. Если бы у меня были возможности, я бы снял „Звездные войны“. Однако возможностей нет, и я снимаю криминальную хронику». Гавриил работал оператором на государственном телевидении. Кроме этого, много халтурил, едва не свадьбы снимал, причем делал это не столько ради бабок, сколько из любви к искусству. Время от времени его засылали снимать футбол или отловленные в харьковских реках трупы, или пресс-конференции мэра, или другое говно, которым так щедро полнятся голубые экраны. И мэр, и трупы выходили у Гавриила фактурными и убедительными, за что начальство его любило, а коллектив уважал, насколько это вообще возможно в наше время. Но ни мэр, ни трупы не могли полностью удовлетворить его творческих амбиций, и его легко понять. Потому что с первого дня, едва взяв в руки камеру, он хотел снимать кино, и ни мэром, ни трупами тут обойтись было невозможно. У него были сотни друзей по всему городу, ему наливали в кредит в госпромовской столовой, он был знаком со всеми, начиная с мэра и заканчивая игроками «Металлиста», которые у него выходили не менее фактурно, чем трупы, хотя и не так убедительно.

И вот как-то раз наш с ним общий знакомый Валюня, который в свое время тоже начинал на телевидении, предложил ему одну очень странную вещь.

— Я, — сказал он, — сейчас работаю в муниципалитете, по связям с общественностью, и к нам, — сказал он, — обратился один итальянский благотворительный фонд. Итальянцы сейчас борются там у себя с украинской проституцией. И у них ничего не выходит, понимаешь? И вот они обратились к нам за помощью. Мы уже организовали семинар, перевели для бесплатного распространения их брошюру про возможные пути попадания в итальянские бордели. Кстати, брошюра пользуется большой популярностью, но это не главное. Главное, что они предлагают снять кино!

— Как кино? — не поверил Гавриил.

— Да, — сказал Валюня, — кино, на гендерную тему, для борьбы с украинской проституцией. Так что нужно встретиться.

Они встретились на следующий день в муниципальном буфете, взяли для конспирации молоко и сели в уголке. Валюня был деловой и сосредоточенный.

— Я, — сказал он, отпив, — сразу подумал про тебя. Понимаешь, они возьмут все, главное, чтобы там было про борьбу с проституцией.

— И что ты предлагаешь? — спросил Гавриил, отставляя свое молоко в сторону.

— Я тут кое-что прикинул, — зашептал Валюня, — словом, это лишь набросок, приблизительный сценарий…

И, наклонившись к Гавриилу, он начал рассказывать:

— Я читал условия конкурса, там два основных требования: чтобы был гендер и чтобы была национальная специфика. Я долго думал. По-моему, это может быть порнуха. Я тут все учел и написал такой сценарий.

Валюня достал из кармана несколько листов с компьютерным текстом, тоже отставил в сторону свое молоко и начал читать. Сценарий назывался «Голая правда».

— Ну, правда, понимаешь? — объяснял Валюня, — как газета «Правда», ну чтоб с национальной спецификой, — нервно смеялся он, — понимаешь, куда копаю?

События фильма происходили в наше время в одном из украинских городов.