Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

Уверовавший во всесилие науки и желающий, так же как и Сталин, найти панацею от старости, а возможно, и смерти, еще в 1933 году Максим Горький писал известной в СССР слепоглухонемой девушке Ольге Скороходовой: «Я думаю, что скоро настанет время, когда наука властно спросит так называемых нормальных людей: вы хотите, чтобы все болезни уродства, несовершенства, преждевременная дряхлость и смерть человеческого организма были подробно и точно изучены? Такое изучение не может быть достигнуто экспериментами над собаками, кроликами, морскими свинками. Необходим эксперимент над самим человеком, необходимо на нем самом изучать технику его организма, процессы внутриклеточного питания, кровообразования, химию нервно-мозговой клетки и вообще все процессы его организма. Для этого потребуются сотни человеческих единиц, это будет действительной службой человечеству, и это, конечно, будет значительнее, полезнее, чем истребление десятков миллионов здоровых людей ради удобства жизни ничтожного, психически и морально выродившегося класса хищников и паразитов»10.

Сказано – сделано. В Москве, как на дрожжах, вырастают корпуса научного центра. Материальные возможности ВИЭМ не ограниченны.

«Сегодня Институт экспериментальной медицины, укомплектованный лучшими специалистами и руководимый личными врачами Сталина, дает рекомендации о режиме его работы, отдыха и питания, обо всем, что может сохранить его здоровье и продлить жизнь. И пока высокооплачиваемые экспериментаторы лихорадочно ищут секрет долголетия, Сталин терпеливо ждет»11, – писал советский перебежчик Александр Бармин.

Здесь, уже в новой столице СССР, Иосиф Виссарионович рассчитывал, что геронтология, наконец, одержит долгожданную победу над увяданием и смертью и посвятит эту победу своему дорогому вождю. Диссидент Лев Разгон, в 1930-е годы много общавшийся на квартире своего тестя члена ЦК Ивана Москвина с организаторами ВИЭМ, вспоминал: «Его создатели и руководители полагали, что им очень скоро удастся найти в человеческом организме “что-то такое”, на что можно воздействовать и таким образом быстро побороть болезни, и среди них самую вредную – старость. Кроме того, что такая цель была крайне соблазнительна, она еще и была совершенно в духе времени: мало было “покорить пространство и время”, надо было покорить и подчинить себе все еще неизвестное и неуправляемое»12.

Но если сегодня раскрыть архивы секретного института, то можно обнаружить нечто совершенно противоположное борьбе за вечную жизнь. Тема «Старение» занимает в ВИЭМ лишь десятое место в самом первом плане научных работ на 1935 год.13 Остальные направления исследования имеют экзотический характер и почти все содержат еще и дополнительные, секретные «Оборонные темы». Например, направления «Нейрогуморальные связи и нервная трофика», «Физиология и патофизиология нервной системы», «Физиология и патофизиология органов чувств», «Химия живого тела», «Обмен веществ», «Биологическое действие лучистой энергии» – все это в конце концов становится заказом Наркомата обороны и НКВД. Здесь совершенствуется другая наука – наука умерщвлять. Она разрабатывается в мельчайших деталях. И все чаще объектами исследования и применения мрачных методов становятся люди.

«В 1934 году изучалось главным образом влияние коротких ультрафиолетовых лучей. В 1935 году начинается изучение длинноволновых ультрафиолетовых и ультракоротких лучей», – сообщается в плане исследовательских работ дерматологической группы Московского института Кожного туберкулеза при ВИЭМ. А далее указывается: «Все 4 темы объединяются в одну и общую проблему, которая проводится как на больных института, так и на животных путем выработанной методики сенсабильности»14.

В плане научной работы отделения гистологии нервной системы на 1936 год встречаются уже знакомые вариации, правда, опять-таки не из области продления жизни, отнюдь. Старший научный сотрудник И. Рампан разрабатывает перспективное направление «Патологические изменения в ганглиях периферийной нервной системы при некоторых ОВ». ОВ – это все те же отравляющие вещества. Оказывается, что эта работа проводится совместно с токсикологической лабораторией Отдела фармакологии-токсикологии ВИЭМ и ее руководителем – будущей «знаменитостью» Григорием Майрановским.

Вспоминая свой научный путь, Майрановский позднее писал Председателю Президиума Верховного Совета Клименту Ворошилову: «В 1931 году Центральный Комитет мобилизует меня в Биохимический институт к академику А.Н. Баху, где я организовал лабораторию по борьбе с боевыми химическими отравляющими веществами (БОВ)»15.

Вообще врач Майрановский все делал исключительно по воле высшего партийного руководства.