Красный гаолян

Это был отряд Лэна. Все эти велосипедисты мастерски управлялись с короткоствольным оружием. Поговаривали, что и Рябой Лэн отлично ездит на велосипеде.

Командир Цзян отдал приказ, и его бойцы выскочили из кустов и встали в одну линию позади дедушки.

Солдаты Лэна поспешно соскочили с велосипедов, подкатили их вперёд и поставили на валу. Несколько бойцов с пистолетами сгрудились вокруг своего командира.

Дедушка как увидел Рябого Лэна, так сразу схватился за винтовку.

Цзян ткнул дедушку со словами:

— Спокойно, командир Юй, спокойно!

Лэн с широкой усмешкой протянул руку Цзяну, даже не сняв перчатки. Цзян в ответ тоже широко улыбнулся и, пожав руку Лэну, залез за пояс брюк, вытащил жирную тёмно-серую вошь и швырнул в ров.

Командир Лэн сказал:

— А ваши войска хорошо осведомлены!

Цзян парировал:

— Вообще-то мы тут со вчерашнего дня бьём врага.

— Наверное, одержали блестящую победу? — поинтересовался Лэн.

— Наша часть совместно с командиром Юем убила двадцать шесть японских солдат, тридцать шесть солдат марионеточных войск и девять строевых лошадей. А где же были ваши драгоценные войска?[88]

— Мы вчера напали на Пинду и вынудили чертей спешно отступать. Эта стратагема называется «окружить Вэй, чтобы помочь Чжао»,[89] не так ли, командир Цзян?

— Рябой Лэн! Чтоб тебя! — принялся браниться дедушка. — Разуй глаза да посмотри на спасённое тобой «Чжао»! Вся деревня тут, перед тобой!

Дедушка показал на Слепого и Хромого, которые стояли на валу.

Белёсые оспины на лице Лэна покраснели. Он сказал:

— Мои ребята вчера вступили в кровопролитное сражение в Пинду, многие погибли. Моя совесть чиста.

Командир Цзян спросил:

— Если ваши драгоценные войска знали, что враг окружил деревню, почему не поспешили на выручку? Зачем гнаться за журавлём в небе и мчаться за сотню ли нападать на Пинду? Ваши войска отнюдь не моторизированная часть, пусть даже речь идёт про форсированный марш, а части, которые нападали на Пинду, должны были ещё вернуться назад. Однако вы, как погляжу, в таком бодром настроении, на форме ни пылинки. Так вот, хочу спросить, как же вы командовали тем боем?

Лэн вспыхнул:

— Цзян, я тут с тобой не собираюсь пререкаться. Зачем ты пришёл, я в курсе, и для тебя не секрет, зачем я тут.

Командир Цзян ответил:

— Командир Лэн, я считаю, что вчерашнее решение драгоценных войск атаковать уездный город было ошибочным. На вашем месте я не стал бы прорывать окружение деревни, но устроил бы засаду по обе стороны от шоссе на старом кладбище, используя могилы как прикрытие, установил бы там восемь пулемётов, которые вы, драгоценные войска, захватили как трофей после боя на Мошуйхэ, и нанёс бы оттуда удар по японским чертям. Японцы до этого вели жестокий бой, люди и кони утомились, патроны на исходе, местность им не знакома, ночь на дворе. Их было бы видно, а вас нет, и открой вы огонь из всех восьми пулемётов, бежать японцам было бы некуда. Это был бы подвиг во имя народа, да и драгоценным войскам большая польза. К славной победе командира Лэна в бою на Мошуйхэ прибавилась бы победа здесь на шоссе. Вот это слава! Жаль только, что командир Лэн упустил удобный случай. Он отказался от большой выгоды и великого успеха, а вместо этого явился в погоне за мелкой выгодой к сиротам и вдовам, к беззащитным людям. Даже не имей я совести, и то покраснел бы за вас, командир Лэн!

Лицо Лэна полыхало, он даже дара речи лишился, но потом сказал всё-таки:

— Ты, Цзян, меня недооцениваешь… Ничего, я ещё покажу, на что способен в бою!

— Тогда мы будем вам помогать, не щадя своей жизни.

— Мне не нужна ничья помощь, сам справлюсь!

— Примите моё восхищение!

Лэн сел на велосипед и собирался было уехать, но тут подскочил дедушка, схватил его за грудки и свирепо сказал:

— Лэн, разобьём япошек и тогда с тобой поквитаемся, сведём старые счёты!

— Я тебя не боюсь!

И Лэн улетел прочь, словно струйка дыма, а двадцать с лишним охранников последовали за ним. Они крутили педали с такой же скоростью, с какой заяц убегает от гончего пса.

— Командир Юй, — сказал Цзян, — мы, Восьмая армия, — навеки ваши верные друзья.

Он протянул руку дедушке. Тот неуклюже пожал большую ладонь, почувствовав, какая она твёрдая и тёплая.

5