Красный гаолян

— Командир Юй, древняя мудрость гласит: «Умён тот, кто шагает в ногу со временем». Птица выбирает, на каком дереве гнездиться, а герой — господина, за которым следует. Мао Цзэдун — выдающаяся личность нашего времени, не упустите свой шанс!

— Ты чего-то не договариваешь!

Цзян открыто улыбнулся:

— Командир Юй, ничего-то от вас не скроется. Взгляните, у меня в части такие горячие парни, но почти безоружные, а это оружие и боеприпасы…

— Даже не думайте!

— Мы на время возьмём попользоваться, а когда командир Юй соберёт новый отряд, вернём всё в должном количестве.

— Ты меня за кого держишь? За трёхлетнего ребёнка?

— Что вы, командир Юй. Как говорится, упадок и процветание страны зависит от каждого из её граждан. Во время борьбы с Японией, когда на кону спасение государства, каждый жертвует что может, кто-то людей, кто-то оружие. Если все эти винтовки и патроны будут лежать здесь без дела, ты будешь виноват перед всей нацией.

— Ты поменьше мне тут разглагольствуй! Не жди, что я помочусь в ваш горшок. Имейте храбрость сами вырвать оружие из рук японцев!

— Вчера наша часть тоже участвовала в бою!

— Ну и сколько хлопушек вы запустили? — холодно усмехнулся дедушка.

— Мы стреляли из винтовок, бросали ручные гранаты, пожертвовали жизнями шестерых товарищей. Нам полагается минимум половина этого оружия.

— На мосту через Мошуйхэ полёг весь мой отряд, а мне достался один ржавый пулемёт!

— Это были войска Гоминьдана!

— А у войск КПК, значит, при виде оружия глаза от зависти не лопаются? С сегодняшнего дня я никому не позволю себя облапошить!

— Командир Юй, поосторожнее! Мы и так были очень великодушными.

— Что? За оружие схватитесь? — мрачно поинтересовался дедушка, положив руку на свой японский пистолет.

Командир Цзян сменил гнев на милость и заявил:

— Командир Юй, вы неверно всё поняли, мы в Восьмой армии никогда не отнимаем еду из мисок друзей, как говорится, дружба дороже денег.

Он подошёл к своим бойцам и велел:

— Очистим поле боя, похороним погибших жителей деревни. Внимательно смотрите и подбирайте гильзы.

Солдаты Цзяогаоской части рассеялись по полю, подбирая гильзы. Свора бешеных собак схлестнулась с оставшимися в живых людьми в ожесточённой схватке за тела, разорвав множество трупов.

Цзян снова обратился к дедушке:

— Командир Юй, у нас положение крайне тяжёлое, нет ни оружия, ни патронов, потому мы собираем стреляные гильзы, отправляем в особый район Биньхай на военный завод в обмен на новые патроны, однако пять из десяти таких патронов не стреляют. Гоминьдановские разбойники притесняют нас, императорские войска истребляют нас. Как бы там ни было, а вы должны поделиться с нами оружием. Не стоит недооценивать Восьмую армию.

Дедушка посмотрел на солдат, которые носили трупы в гаоляновом поле и сказал:

— Сабли ваши и вот эти винтовки, «Тип 79», тоже, а ещё гранаты с деревянными ручками.

Командир Цзян схватил дедушку за руку и громко воскликнул:

— Командир Юй, вы настоящий друг… вот только гранаты с деревянными ручками мы и сами можем изготовить. Лучше мы не будем брать гранаты, а вы дадите нам несколько винтовок «Арисака-38».

— Нет.

— Всего лишь пять!

— Нет я сказал!

— Тогда три, всего-то три винтовки.

— Нет!

— Ну, две! Две-то можно?

— Мать вашу, вы в этой своей Восьмой армии как торговцы скотом!

— Командир первой роты, подойти сюда получить оружие.

— Помедленнее, — осадил его дедушка. — Встаньте чуть подальше.

Дедушка лично выбрал двадцать четыре винтовки «Тип 79» вместе с парусиновыми патронташами. Он довольно долго медлил, а потом кинул ещё и одну зачехлённую винтовку «Арисака-38».

— Всё! Сабли вам не дам.

— Командир Юй, ты же сам сказал, что дашь две!

Глаза дедушки налились кровью:

— Будешь приставать, и одной не получишь!

Цзян замахал рукой:

— Хорошо! Хорошо! Не сердись!

Получившие оружие бойцы Восьмой армии аж сияли от радости. Расчищая поле боя, они нашли ещё несколько винтовок, а ещё забрали выброшенный дедушкой маузер и выброшенный отцом браунинг. Карманы солдат сильно оттопыривались, поскольку были набиты жёлтыми медными гильзами. Невысокий смуглый парнишка с заячьей губой притащил два миномёта и пробубнил:

— Командир, я отхватил две пушки!

Цзян обратился к своим бойцам:

— Товарищи, быстрее хороним мёртвых и готовимся отступать, а то черти скоро притащатся за трупами своих солдат. Если подвернётся возможность, мы по ним ударим. Чёрный Заяц, тащи миномёты, потом отправим их на военный завод, посмотрим, можно ли их починить.

Когда Цзяогаоская часть собралась на земляном валу, готовясь отступать, на дороге, что вела к восточному краю деревни, показалось двадцать велосипедистов. Ободья и спицы ярко блестели. Командир Цзян отдал приказ, и его бойцы рассредоточились по земляному валу и затаились. Велосипедисты, неуверенно вихляя, подъехали к дедушке. На них была серая форма, на ногах — обмотки и матерчатые туфли, а на квадратных фуражках красовалась эмблема в виде белого солнца, похожего на зубчатое колесо.[87]