Красный газ

«Волга» миновала аэровокзал и вымахнула на шоссе, окруженное валами снежных сугробов. Над сугробами высились мачты-опоры стереотипных плакатов – призывов повысить производительность труда и крепить рабочую дисциплину. «Даже трудно себе представить, – подумал Зигфрид, – что в стране, увешанной такими лозунгами от Ленинграда до Владивостока, на самом деле царит не общий трудовой энтузиазм, а поголовная сексуально-алкогольная озабоченность». И он, Зигфрид, волей-неволей заразился здесь этим. Русские вообще не понимают, что такое бизнес без водки и баб. Даже когда сын Брежнева – Юрий, заместитель министра внешней торговли, привез Зигфрида на дачу к своему папаше и сказал: «Отец, вот человек, которого мы ищем. Родился у нас, знает русский, немецкий, английский, а по гражданству американец. Талантливый бизнесмен, хозяин переводческой фирмы „Глобус“. Идеальная кандидатура на роль посредника между нами и европейскими банками в деле получения займа на постройку газопровода», – даже в тот вечер они напились до чертиков, и Брежнев сказал с хмельной щедростью: «Если выбьешь заем у европейских банков, получишь два процента комиссионных!» «Два с половиной, Леонид Ильич», – осторожно сказал тогда Зигфрид. «Черт с тобой, два с половиной!»

Машина въехала в Ижевск – засыпанный снегом провинциальный город с одноэтажными и двухэтажными облезлыми домами.

– Куда мы едем? – спросил Зигфрид у своей переводчицы.

– В гостиницу «Ижевск», – сказала она.

…А в это время в Ижевском аэропорту, из которого двадцать минут назад уехал Зигфрид Шерц, в аэровокзале прозвучало по радио объявление: «Пассажиров рейса Москва – Тюмень – Уренгой просят пройти на посадку в самолет!»

Все пассажиры, матерясь и радуясь одновременно, вернулись в самолет. Все, кроме пассажира первого класса, посредника между западноевропейскими банками и советским Внешторгом, господина Зигфрида Шерца. Черная «Волга» с господином Шерцем остановилась у подъезда гостиницы «Ижевск».

23

Приказ главы КГБ генерала Чебрикова трое суток развлекать в Ижевске господина Зигфрида Шерца поставил начальника управления КГБ Удмуртской автономной республика полковника Ханова в безвыходное положение. «Нужно его так развлечь, – сказал Ханову по телефону генерал Чебриков, – чтобы он суток на трое забыл про Уренгой. Ты продумай что-нибудь по линии „Интуриста“, и побыстрей – самолет садится у тебя в Ижевске через тридцать минут. Через два часа доложишь о своих действиях».

Ханов не стал объяснять Чебрикову, что в закрытом для иностранцев Ижевске нет никакого «Интуриста» и развлекать господина Зигфрида Шерца нечем. Приказ есть приказ. Но не вести же его в Удмуртский театр, куда и местное население не ходит! Или на экскурсию по Ижевскому мотоциклетному заводу, где он сразу увидит, что знаменитые на всю страну мотоциклы «Иж-7170» – лишь побочная продукция огромного танкового завода.

Ханов сказал генералу Чебрикову: «Слушаюсь…» – поднял трубку местного телефона и набрал кафедру иностранных языков педагогического института. Исполнение приказа Председателя КГБ он не может никому перепоручить, он займется этим Шерцем сам, лично. «Говорит Ханов, – сказал он в трубку, зная, какое цепенеющее действие производит его имя на удмуртских граждан. – Веру Колесову, срочно!»

Восемь лет назад студентка Колесова на партийном coбрании педагогического института гневно осудила «некоторых студентов», которые «докатились до того, что тайком читают таких подонков, как Солженицын и Оруэлл!». Назавтра в кабинете Ханова Вера Колесова назвала фамилии этих студентов, и Ханов поощрил ее политическую бдительность: включил Колесову в состав молодежной делегации Удмуртии, прокатившей в «Поезде дружбы» по всем братским странам Восточной Европы. Колесова поняла тогда, какие выгоды сулит ей тесное сотрудничество с полковником Хановым, и стала главным осведомителем в пединституте, за что после окончания института была принята в аспирантуру. И – в свою очередь отблагодарила Ханова уже не только официальными доносами, но и постельными удовольствиями. За что после аспирантуры осталась в институте на преподавательской работе и вот-вот должна была стать доцентом…

– Слушаю!.. – прозвучал в трубке запыхавшийся голос Колесовой.

– Выходи на улицу, сейчас я за тобой заеду.

– Но у меня лекция! – возмутилась Колесова, думая, наверное, что у Ханова очередной приступ похоти. С ним это действительно бывает – иногда вдруг становится невтерпеж, аж живот внизу холодеет. Но сейчас был совсем другой случай.

– Без разговоров, это по делу! Выходи! – сказал он.

А через несколько минут, наставляя Колесову перед ее поездкой в аэропорт, продолжил:

– Это задание Москвы, понимаешь? Лично Председателя КГБ!

– Я с немцем спать не буду! – вдруг решительно заявила Колесова. – Я сразу предупреждаю: у меня оба деда погибли во время войны! Поэтому гидом я быть могу, но спать с этим немцем не буду!

– Подожди, какой он немец? Он американец…

– Если он Шерц, да еще Зигфрид – он немец. А что написано у него в паспорте – меня не интересует. Спать я с ним не буду!