Красный газ

На столе еды столько, сколько съесть нельзя. На просторном блюде дымилась гора горячих вареников, отдельно стояло блюдо с запеченными карпами, дальше – расстегаи с рыбой и с икрой, кулебяка с мясом, маринованные и соленые грибочки, огромный салат из свежих овощей и еще один салат – «оливье», и еще какие-то пирожки и закуски, которым Зигфрид, уже искушенный в русской кухне, не знал названий. И выпивки на столе столько, сколько ни втроем, ни вдесятером не выпить: и коньяк, и водка, и шампанское, и вина, и в простых белых бутылках – знакомый Зигфриду по поездкам в Уренгой «СПИРТ ПИТЬЕВОЙ, 96°». Но самым примечательным на даче в Затайке были не закуска и не выпивка, а три молоденькие, разбитные, черноглазые и круглолицые удмурточки – поварихи и официантки. В их глазах столько откровенного бесстыдства, что Зигфрид сразу понял – предстоит не только охота на лося. Уже в том движении, которым одна из них сняла с Зигфрида его дубленку, было больше порнографии, чем в ее явно накинутом на голое тело ситцевом и укороченном до попки халатике. «Бордель в Удмуртии», – тут же подумал про себя Зигфрид и усмехнулся мысленно: в КГБ просто мысли его читают! Не успел он подумать, и – пожалуйста, три удмурточки! Они, правда, куда старше тех неночек, которые были когда-то в Салехарде…

– Н-да! Действительно заповедник! Но за какие заслуги мне лицензию дают? – сказал он с улыбкой Ханову, как бы сразу предлагая деловой разговор бизнесмена с бизнесменом.

– Кха… Кхм… – усмехнулся в темные усы Ханов и по своей обычной манере произнес выжидательно: – Покушаем пока…

– Садитесь, садитесь… – хлопотали вокруг них три «официанточки», подставляя стулья Зигфриду, Ханову и Колесовой. Их юная удмуртская плоть выпирала из укороченных халатиков с такой силой, что, казалось, пуговички, стягивающие эти халатики на груди, вот-вот отлетят с силой пистолетного выстрела.

Глядя на этих девиц, Колесова опять вспомнила глухие слухи об оргиях в Затайке и возбудилась заинтригованно. При этом она старательно отводила глаза от Зигфрида, словно смущалась двусмысленной ситуации. Но тут Ханов налил ей в бокал не вино, не коньяк и даже не водку, а чистый спирт из бутылки с этикеткой: «СПИРТ ПИТЬЕВОЙ, 96°», и Колесова ухватила этот фужер за ножку так, словно сжала копье в руке. Все ее смущение тут же исчезло. Теперь рядом с Зигфридом сидела женщина-воин – так жестко держалась она за фужер, будто за державный жезл. «Да она просто алкоголичка», – вдруг подумал Зигфрид.

– Ну что? – повернулась к нему Колесова. – Попробуем вас на спирт, товарищ Шерц?

В ее глазах и голосе, разом осевшем до хрипоты, был вызов.

– Вера! – резким окриком, как хлыстом, одернул ее Ханов. И прибавил уже мягче, явно для гостя: – Господин Шерц к спирту не привык. Мы с ним с водочки начнем, да?

– Я начну с закуски, – решительно сказал Зигфрид.

Он немалому научился у русских за эти шесть лет, но он не любил эту русскую манеру напиваться еще до ужина, чуть ли не до первых закусок.

– Ну и мужики пошли! – усмехнулась Колесова. Теперь, когда у нее в руке был бокал со спиртом, она не боялась ни черта, ни Ханова. – Неужели даже за историческую русско-немецко-удмуртскую дружбу спирту выпить не можете?! А еще говорят, «великая Германия»! Полмира во время войны завоевали! Эх, жалко, что у нас шнапса нет!..

Зигфрид обозлился. Кажется, у этой идиотки какие-то исторические претензии к Германии. Придется поставить ее на место. Сам он никогда не придавал значения своей национальности. Рожденный в России, но будучи немцем по крови и американцем по паспорту, он считал себя гражданином мира, бизнесменом вне расовых предрассудков и политики, даже его бизнес был интернациональным. Если обращать внимание на политические игры, расовые барьеры и прочее, денег не заработаешь. Но тут…

Он протянул руку к бутылке с питьевым спиртом. Спокойно, под взглядами всех, налил себе полный фужер, затем чиркнул зажигалкой и поднес огонь к спирту сначала в своем, фужере, потом в фужере Колесовой. Оба фужера вспыхнули голубым, потрескивающим в тишине пламенем. «Сейчас я тебя проучу, сучку», – подумал с усмешкой Зигфрид, глядя прямо в изумленные глаза этой Колесовой. Подняв свой полыхающий голубым огнем фужер, он произнес:

– Я хочу сказать несколько слов. Вот уже больше десяти лет я веду дела с Советским Союзом. Конечно, как президент своей фирмы, я мог послать в Россию своего вице-президента или еще кого-нибудь. Но я всегда прилетаю сюда сам. И знаете почему? Потому что поездка в Россию – это всегда приключение! И самое замечательное в этих приключениях – русские женщины. Это всегда загадка, которую не терпится разгадать. Я хочу сейчас выпить за вас, Вера, и в вашем лице – за всех русских женщин! Надеюсь, вы не откажетесь выпить за это?