Красный Герцог

Удивившись спешке старшего по званию, водитель выкинул сигарету и неохотно сел в машину. Ему не поступали указания исполнять приказы этого офицера — он слушался только людей из штаба, но спешка Генриха сбила его с толку: крик и бешеный взгляд убрали желание противиться приказу.

В городе, к счастью, находился только один детский приют, именно туда водитель и поехал на своей машине. За пределами же города было ещё два аналогичных заведения, о чём собственно Генрих не мог знать. Водитель, не задавал лишних вопросов, только смотрел на дорогу и слушал, как рядом сидящий офицер нервно переводил дыхание, пытаясь успокоиться.

— Мы на месте, — сообщил водитель, когда остановился у незнакомого Генриху здания.

Офицер выпрыгнул из машины и быстрым шагом направился к входной двери, на которой красовалась вывеска «Дом Ангелочка». Вольфганг и Фенриг последовали за ним. Грубо оттолкнув двери, Генрих оказался внутри здания. Светло-розовые обои на стенах были усеяны различными рисунками, они находились на высоте не выше полутора метров. Рисунки были разноцветными и изображали людей, дома, животных и цветы. Иногда встречались закорючки, которые невозможно было идентифицировать. Генрих подошёл к первому же человеку, которого встретил внутри. Им оказалась женщина средних лет, что сидела в небольшом кабинете, где находилось окно со стороны входа.

— Скажите! у вас есть девочка по имени Анна Верлорен!? — Генрих пытаясь успокоить свои нервы говорил местами сбивчиво. Различные чувства кипели в его сердце, а в ушах появился уже знакомый гул.

— Минуточку… — Женщина за стойкой невозмутимо ответила незнакомому человеку и отодвинулась на стуле в сторону огромных стеллажей.

Несколько минут она смотрела на различные ярусы и коробки, то и дело переходя от одного места к другому. Профессионализм работницы приюта был на высоте: она даже не подавала виду, когда из окна доносился голос Генриха, с интонацией, похожей на отчаяние и печаль. Он просил её поторопиться всё чаще и чаще.

Найдя нужную папку, работница приюта подошла с ней к своему столу. Генрих пытался взглянуть на неё и посмотреть, что там написано. Женщина не допустила этого, закрыв надписи в папке рукой.

— Есть у нас такой ребёнок. Что именно вас интересует? — Работница приюта только закончила свои слова, как подняла взгляд и обнаружила, что Генриха уже нет на месте.

Услышав только первое слово, он моментально побежал по коридору вглубь здания. Пробегая мимо различных дверей, он во весь голос кричал имя своей сестры, пытаясь найти её. По всему дому каждую секунду разносился крик: «Анна!» Генрих уже не ощущал усталость, его кровь бурлила придавая ему энергию. Он был вынужден остановиться на развилке, где коридор уходил в две разные стороны и на второй этаж. Желая иметь максимальный обзор, Генрих остался на месте и продолжал звать свою сестру, то и дело осматриваясь, пытаясь увидеть её. Минуту спустя раздались звуки шагов сверху и справа. Генрих надеялся, что это Анна, и слышал, как шаги приближаются к нему.

Разрываясь между коридором и лестницей, он увидел, как на его этаже открывается дверь. Из неё вышла знакомая фигура: маленькая бледная девочка с тёмными волосами, одетая в слегка грязное тёмно-зелёное платье. Это была Анна. Их взгляды были направлены друг на друга. Они оба не верили в реальность этой встречи; им казалось, что всё это сон. Долгие дни они были одни, не зная о судьбе любимого человека, и сейчас он находился прямо перед ними. Генрих побежал к Анне, повторяя вслух её имя, словно прекратив это, она могла раствориться в воздухе. Анна также радостно побежала к своему брату, со слезами выкрикивая уже его имя. Они столкнулись на середине коридора, Генрих на бегу присел рядом с сестрой и обнял. Ощутив, что всё это не сон, Анну охватила новая волна слёз, она сильно вцепилась в мундир Генриха и вжалась лицом в плечо. Её брат был безумно счастлив, ведь его сестра жива и в полном порядке. Теперь он никогда её не бросит, ведь она — единственное, что у него осталось. Обнимая свою сестру и ощущая тепло, что от неё исходит, он погрузился в воспоминания об ужасной судьбе, что случилась с отцом и матерью. Теперь и Генрих начал плакать в этих объятиях. В отличии от Анны, его слёзы принадлежали горю. Он не хотел ей рассказывать всего, что произошло, он не желал причинить ей боль, что ощущал сам. Его новая задача — во что бы ни стало, защитить её.

Этот трогательный момент семейного воссоединения нарушил посторонний человек. Позади Генриха раздался незнакомый женский голос, пытающийся привлечь к себе внимание:

— Прошу прощения!..

Генрих обернулся и увидел строго одетую женщину с суровым видом. В своём тёмно-синем и длинном платье она походила на монахиню. Офицеру было безразлично кто это, но в голове всплыла мысль, что это смотритель приюта.

— Иди собирайся — мы покидаем это место. — Генрих, пытаясь успокоить себя и сестру осторожно погладил её по волосам.

— Хорошо, я мигом! — Вытирая слёзы, Анна с улыбкой на лице побежала в комнату, откуда вышла.