Красный Ярда

— Вогрызек не знал, что там, в Америке, брюква растет не в земле, как у нас, а на деревьях. Я сам читал об этом в американской сельскохозяйственной газете. Для нашей брюквы эта машина не годится. Так вот, жена вытащила Вогрызека из петли и говорит ему: «Попробуй-ка снять ею яблоки!» Вогрызек хлопнул себя по лбу, чмокнул жену и потащил машину в сад. Теперь она снимает у него яблоки. За небольшую плату он одалживает машину соседям и скоро окупит ее.

Крестьяне удивленно переглядывались. Один из них спросил, какая машина лучше для разбрасывания удобрений — шестирядная или восьмирядная. Гашек посоветовал купить восьмирядную.

— Чем больше рядов, тем лучше, — объяснил он.

Воцарилось молчание. Его неожиданно нарушил толстый парень, сидевший у окна:

— А у нас во время факельного шествия в день смерти магистра Яна Гуса свинья сожрала поросенка. Не знаете, почему?

— Ваша свинья была мачехой этому поросенку, — уверенно сказал Ярда.

Парень вытаращил глаза и хлопнул Ярду по колену:

— Вот это да! Мать этого поросенка сдохла от краснухи, и мы подложили его к свинье мясника.

— Мачехи поедом едят чужих детей! — резюмировал Ярда, и все согласно закивали.

В другой раз Гашек возвращался домой пешком. Он уже миновал древние Либицы, резиденцию знаменитого рода Славников, который дал чехам святого Войтеха. Не испытывая никакого почтения к патрону чешских бродяг, Ярда смачно плюнул на угол насыпи, оставшейся от замка святого. Небесные силы не дремали: стоило Ярде выйти на дорогу, как на святотатца обрушился ливень. В неистовом шуме дождя он отчетливо услышал, как кто-то пел заунывным голосом:

Я — великий грешник, честно в этом каюсь,
Бога прогневил я, бога прогневил я…

Как ни сильно хлестал ливень, он не мог охладить любопытство Ярды. Гашек дал крюк, чтобы взглянуть на грешника-конкурента, испортившего погоду в этом крае. Голос доносился с большого дерева, стоявшего у дороги. На толстом суку сидел капеллан.

— Это вы сами сочинили? — крикнул ему Ярда.

— Сыне! — ответствовал с дерева певец. — Не задавайте вопросов! Лучше пойте со мной, дабы умилостивить небесные силы!

— Это я могу! — обрадовался Ярда и затянул:

Всякий поп ужасно рад
Со стряпухой есть салат…

— Вы понимаете, что значит выражение «есть салат», преподобный отче? — спросил Гашек, прервав пение.

— Изыди, богохульник! — провизжал капеллан.

— Я не собираюсь составлять вам компанию, — спокойно ответил Ярда. — Мне кажется, вы занимаетесь недостойной игрой: забрались на самое высокое дерево и искушаете провидение. Сейчас вы станете жертвой спора религии с наукой. Они вечно враждуют между собой. Законы физики из оппозиции к церкви и богу настоят на своем: молния обязательно поразит вас. Адье!

Капеллан умолк. Ярда пошел своей дорогой, смеясь над капелланом. Тот снова запел, то ли по доброте душевной, то ли из корысти прося богоматерь за Ярду:

Если б ты, Мария,
За него вступилась,
То ему от бога,
То ему от бога
Вся б вина простилась…

Глава тринадцатая

В уголовный суд меня вели двое полицейских. У одного под мышкой была папка с делом, у другого — моя черная трость. Втроем мы представляли собой живой ребус, который легко разгадывали прохожие.

Ярослав Гашек

Вскоре их любовь подверглась новому испытанию. Ярда посетил митинг анархистов, состоявшийся на Славянском острове. Хотя анархисты осуждали венское правительство за его решение пополнить армию новыми контингентами призывников и речи ораторов носили антимилитаристский характер, митинг прошел спокойно. Это заметил даже полицейский комиссар, который дружески простился с председателем митинга и пожал ему руку. Жест был почти символическим: с каждым новым митингом революционный дух анархистов все более выветривался.

Анархисты направились на Вацлавскую площадь, куда собирались колонны всех рабочих партий, чтобы провести общую пражскую демонстрацию против австро-венгерского милитаризма. Возле костела св. Игнатия анархистов встретила цепь полицейских. До сих пор шествие было совершенно спокойным, но неожиданное препятствие вызвало противодействие со стороны демонстрантов. Полицейский инспектор потребовал, чтобы демонстранты немедленно разошлись. Полицейские поняли его слова как команду разогнать анархистов, а те ринулись в долгожданную схватку. Репортер анархистской газеты «День» Ярослав Гашек упорно сопротивлялся полиции и в числе других был отведен в участок. Все задержанные твердили, что они — жертвы полицейского произвола. Гашеку показали черную трость и спросили:

— Это ваша трость?

— Моя, — ответил Гашек.

— Вы признаете, что во время беспорядков вы ударили этой тростью по голове старшего полицейского Иоганна Шнидерля?

— Я никого не ударял.