Красный Ярда

«Вчера днем из трамвая маршрута № 6, на полном ходу, выпрыгнул пятнадцатилетний школьник Мрквичка, проживающий на Хлумовой улице. При падении мальчик сломал себе ногу.

Мой приятель, редактор газеты «Право лиду» Богумил Новотный, тоже любит выпрыгивать из трамвая на полном ходу. Я предостерегаю его не делать этого во избежание несчастного случая!»

Описывая пожар, случившийся в коптильне, Гашек сообщил:

«Опилки в копченых колбасах пана Бребурды горели ярким пламенем».

Эта фраза очень огорчила колбасника. Он и так пострадал от пожара, а теперь газета подрывала его репутацию. Гашек уважил просьбу погорельца и поместил в очередном номере опровержение:

«В связи с сообщением о пожаре в коптильне пана Бребурды мы позволим себе сделать маленькое уточнение: «опилки в копченых колбасах пана Бребурды не горели ярким пламенем».

Писатель играючи вел отдел «ломаных ног» — он великолепно знал и нравы маленького чешского человека, и нравы чешской прессы, и сам не раз бывал героем всевозможных происшествий.

Однажды поздно ночью Гашек шел с Малой Страны на Новое Место. На Карловом мосту он услышал позади себя шаги, оглянулся и увидел человека. Гашек решил разыграть его. Подойдя к статуе Яна Непомуцкого, он снял пиджак, разулся и перекинул ноги через парапет.

— Подождите меня! — закричал почти рядом с Гашеком прохожий.

Гашек сделал вид, что не слышит. К писателю подбежал его знакомый, театральный парикмахер.

— Ярда, ради бога, не топись… — пролепетал он.

— Иди с богом, не мешай!

Парикмахер обхватил Гашека и потащил его вниз. Отбиваясь, писатель влепил ему две оплеухи — от первой шляпа парикмахера слетела в воду, а от второй посыпались искры из глаз.

Теперь спасатель испугался за свою жизнь и заорал:

— По-мо-ги-те!

— Не трогай меня, скотина! — закричал Гашек, пытаясь снова забраться на парапет и оглушительно икая.

«Он словно мухоморов наелся!» — думал парикмахер, борясь с самоубийцей.

На шум прибежали полицейские. Увидев запоздалых гуляк у статуи святого, полицейские забрали обоих. Парикмахер объяснил, как было дело, а Гашек неистовствовал: орал, обрывал пуговицы на мундирах стражей порядка, требовал отпустить его. Втроем они доставили Гашека в полицейский участок.

— Как выглядел этот пан? — спросил полицейский комиссар своих подчиненных.

— Был в невменяемом состоянии, буйствовал.

— Еле стоял на ногах.

— Что вы скажете? — обратился комиссар к парикмахеру.

— Он трезв — от него ничем не пахнет. Я думаю, у него мозга за мозгу заскочила.

Показания свидетелей возмутили Гашека. Комиссару пришлось успокаивать его:

— Пан писатель, я хорошо вас знаю. Не волнуйтесь и расскажите, как было дело.

— Я — жертва трех хулиганов. Они напали на меня. Прошу вас строго наказать их за покушение на мою личную свободу.

Парикмахер удивленно пожал плечами:

— Пан писатель рехнулся…

Комиссар махнул рукой в сторону парикмахера и снова спросил:

— Пан писатель, почему вы хотели утопиться?

Гашек молчал. Потом улыбнулся и сказал:

— Я сделал математическое открытие: пять плюс три равно четырем.

Он сказал это так убежденно, что парикмахер испуганно пискнул и прошептал:

— Пан писатель рехнулся…

— Нет, пан Гашек, — ласково возразил комиссар, — пять плюс три равняется восьми, а не четырем. Зачем вы залезли на парапет? Вы хотели утопиться?

— Когда я сделал математическое открытие, меня стало тошнить. Я боялся осквернить место у ног святого.

— Пан комиссар, — вмешался парикмахер, — я готов заявить под присягой, что он собирался топиться.

Комиссар молча взглянул на полицейских.

— Собирался топиться, — дружно ответили те на его немой вопрос.

— Вы слышали? — обратился комиссар к писателю. — Все свидетельствуют, что вы собирались топиться.

— Не собирался, — решительно возразил Гашек и объяснил, глядя на всех ясными глазами: — Была лунная ночь. Лунный свет ослепил меня. Я поглядел в воду и увидел там горящий телячий язык. Мне хотелось поймать его…

Дальше Гашек понес такую чушь, что все разинули рты от изумления, а парикмахер изредка вздыхал, приговаривая:

— Пан писатель рехнулся…

Комиссар позвал врача и коротко объяснил, в чем дело. Врач выслушал его и обратился к Гашеку:

— Пан писатель, расскажите мне, что случилось с вами ночью.

— Я не пан писатель, а тело без духа.

— Ну, ну. Разве тело писателя может лишиться духа?

— У меня забрали дух вот эти разбойники, — объяснил Гашек и, повернувшись к полицейским и парикмахеру, заорал: — Отдайте мой дух, вы, воры!