Красный корсар

— Еще что? — кричала оскорбленная супруга, которая вообразила, что это кутила муж возвращается после ночи, проведенной вне дома, и осмеливается прерывать ее сон. — Мало того, что ты на всю ночь убежал от семейного ложа и стола, — ты еще нарушаешь покой семи благословенных деток, не говоря уж об их матери! Ах, Гектор, Гектор, какой пример подаешь ты неустойчивой молодежи и каким уроком будет твое поведение для других вертопрахов!

— А ну, дай-ка мне сюда черную книгу, — сказал трактирщик жене, которая, заслышав громкие жалобы Дезайр, тоже подошла к окну. — Кажется, эта женщина говорила что-то насчет отъезда портного через два дня. Если у него такие намерения, то порядочным людям надо посмотреть, сколько за ним записано. Ай-ай, клянусь жизнью, Кезия, ты допустила, чтобы этот хромой нищий задолжал нам семнадцать шиллингов, шесть пенсов и притом за такую мелочь, как утренние стаканчики и ночные колпаки!

— Напрасно ты горячишься, друг мой. Он ведь сшил костюмчик для школы нашему мальчугану и нашел…

— Ладно, хозяйка, — прервал ее муж, возвращая книгу и сделав ей знак удалиться. — Надеюсь, в свое время все уладится. Чем меньше шума мы будем поднимать насчет прегрешений соседа, тем меньше станут говорить о наших собственных. Он достойный и трудолюбивый мастер, сэр, — продолжал трактирщик, обращаясь— к незнакомцу, — но солнышко никогда не заглядывает в его окно, хотя, бог свидетель, стекло там не такое уж толстое.

— И все же только на основании таких пустячных признаков, как причитания его жены, вы думаете, что этот человек бежал?

— Что ж, такая беда случалась с людьми и почище пего! — ответил трактирщик, с задумчивым видом складывая руки и переплетая пальцы на своем круглом животе. — Нам, содержателям гостиниц, известны, можно сказать, тайные мысли и дела всех людей, ибо человек больше всего склонен открывать свое сердце после того, как завернет к нам. Мы кое-что знаем насчет наших соседей. Если бы сосед Хоумспан умел умиротворять свою подруженьку так же ловко, как он кладет на должное место стежок, такого, может, и не случилось бы, но… Не выпьете ли чего-нибудь, сэр?

— Глоток, и самого лучшего, что есть.

— Так вот, я и говорю, — продолжал трактирщик, подавая гостю стакан, — если бы наш портной мог своим утюгом разгладить женский характер, как он разглаживает одежду, а потом, когда дело сделано, закусить этим же утюгом, как гусем, что висит у меня за стойкой… Может быть, вам угодно будет и пообедать у нас, сэр?

— Этого я еще не знаю, — ответил незнакомец, платя за питье, которое он едва пригубил. — Все зависит от того, какие сведения я соберу о судах, стоящих здесь в порту.

— В таком случае, сэр, разрешите мне — с полным бескорыстием, как вы понимаете, — посоветовать вам поселиться в этом доме на все то время, что вы задержитесь в нашем городе. Моряки по большей части собираются у меня, и могу поручиться: ни один человек не скажет вам о том, что вас интересует, больше, чем хозяин «Ржавого якоря».

— Значит, вы советуете мне обратиться к капитану судна, стоящего в бухте? Оно действительно выходит в море так скоро, как вы говорили?

— С первым же попутным ветром. Я знаю всю историю этого судна — с той минуты, когда начали собирать его киль, до той, когда он бросил якорь там, где вы его сейчас видите. Между прочим, пассажиркой на нем будет богатая наследница с Юга, красавица дочка генерала Грейсона. Она и ее воспитательница — кажется, это называется «гувернантка», — некая миссис Уиллис, ждут сигнала к отплытию вон там, в доме госпожи де Лэси, вдовы контр-адмирала де Лэси и родной сестры генерала, а значит, насколько я понимаю, тетушки молодой девицы. Многие считают, что к ней перейдет и теткино состояние; и, стало быть, тот, кто возьмет мисс Грейсон в жены, будет не только счастливчиком, но и богачом.

Незнакомец, сохранявший в течение всего предшествующего разговора довольно равнодушный вид, сейчас проявил явный интерес, который мог быть вызван в нем предметом разговора — юной девицей на выданье. Дождавшись, пока трактирщик договорит свою речь и переведет дыхание, незнакомец неожиданно спросил:

— И вы говорите, вон то здание на холме и есть дом миссис де Лэси?

— Разве я так сказал? Когда я говорил «вон там», я имел в виду — в полумиле отсюда. Она живет в доме, вполне подходящем для такой важной дамы, а не в тесном домишке вроде тех, что понастроены здесь, вокруг нас. Этот дом легко узнать по хорошеньким занавескам и ветвистым деревьям, которыми он обсажен. Ручаюсь, во всей Европе не найдешь такой тенистой живой изгороди, как деревья у дома госпожи де Лэси.

— Весьма возможно, — пробормотал незнакомец, не проявляя такого провинциального восхищения, как трактирщик, и снова погружаясь в задумчивость.