Красный корсар

— Может быть, опасность несколько преувеличена, — заметила она. — Давайте спросим и у того старого моряка, что он об этом думает. Вы, друг мой, тоже считаете, что опасно плыть в такое время года в Каролину на том судне?

— Господи боже ты мой, сударыня, — усмехнулся в ответ седовласый моряк. — Если уж это недостатки и препятствия, то какие-то совсем новомодные. В мое время о таких вещах никто и не слыхивал. Признаюсь, я, старый дурак, не понял и половины того, о чем говорил молодой джентльмен.

— Вы, наверно, давно уже не плавали, — холодно заметил Уайлдер.

— Последний мой рейс был лет пять-шесть назад, первый — уже с полсотни.

— Значит, по-вашему, нет причин опасаться? — снова спросила миссис Уиллис.

— Я уже стар и слаб, сударыня, но, если бы капитан этого судна взял меня на службу, я бы считал это для себя удачей.

— В нужде пойдешь на все, — шепнула миссис де Лэси своим спутницам, и ее многозначительный взгляд показал, как невысоко ставит она мнение старика. — Я склонна разделить взгляды молодого моряка: они подкреплены основательными доводами.

Из вежливости по отношению к старой даме миссис Уиллис на некоторое время умолкла, затем снова начала задавать вопросы, обратившись к молодому человеку:

— Как же вы объясняете такое разногласие между двумя моряками, которые, казалось бы, должны были придерживаться одного мнения?

— По-моему, на этот вопрос могла бы ответить одна хорошо известная пословица, — с улыбкой произнес молодой человек, — но надо также учесть наше с ним различное положение на морской службе и развитие кораблестроения.

— Это верно. И все же мне думается, что изменения, которые могли произойти за какие-нибудь шесть лет в таком древнем искусстве, как мореходное, не так уж велики.

— Простите, сударыня, но, чтобы их знать, нужна непрерывная морская практика. Я же смею утверждать, что этот старый матрос не имеет понятия о том, как заставить корабль разрезать волны кормой в случае, если на нем распущены все паруса.

— Невероятно! — вскричала адмиральша. — Даже самый юный и неискушенный моряк не может не оценить красоту подобного зрелища!

— Да, да, — возразил старик с обиженным видом: даже если не все в мореходном искусстве было ему знакомо, он не собирался в этом сознаваться. — Немало великолепных судов проделывали такое на моих глазах, и, как говорит миледи, это было прекрасное и величественное зрелище.

Уайлдер пришел в полное замешательство. Он прикусил губу как человек, которого крайнее невежество или необыкновенная хитрость другого поставили в тупик, но самодовольство миссис де Лэси избавило его от необходимости отвечать.

— Правда, было бы просто удивительно, — сказала она, — если бы на человека, поседевшего на морской службе, ни разу не произвело впечатление столь благородное зрелище. Но все же, почтенный моряк, вы, по-видимому, проглядели вопиющие недостатки того корабля, которые этот… этот джентльмен только что так правильно заметил.

— Я не считаю их недостатками, сударыня. Именно так оснащал свое судно мой ныне покойный доблестный и славный начальник. И я с гордостью скажу, что на флоте его величества никогда не служил лучший мореход и более достойный человек.

— Ах, значит, и вы были на королевской службе! А как звали вашего любимого командира?

— Все, кто хорошо его знал, прозвали его Хорошая Погода, потому что с ним у нас всегда было тихое море и благоприятный ветер. А на берегу он был известен как доблестный и победоносный контр-адмирал де Лэси.

— Значит, мой покойный супруг, всеми почитаемый искусный моряк, оснащал свои корабли именно так? — спросила вдова с дрожью в голосе, которая яснее слов показывала, какое глубокое и подлинное волнение, какая удовлетворенная гордость переполняли ее душу в этот миг.

Старый матрос не без труда поднялся с камня, пристально посмотрел на вдову того, кого он только что назвал, и с низким поклоном ответил:

— Если я имею честь видеть перед собой супругу моего адмирала, то это радость для моих старых глаз. Шестнадцать лет я служил на его флагманском судне и еще пять на других судах его эскадры. Осмелюсь спросить, не слыхивали ли вы, сударыня, о старшине грот-марсовых Бобе Бланте?

— Конечно, конечно! Мой муж любил рассказывать о тех, кто служил ему верой и правдой.

— Вечная ему память, упокой, господи, его душу! Он был добрый начальник и никогда не забывал друга, кем бы тот ни служил — простым матросом или офицером. Адмирал был друг своим людям!

— Вот благодарный человек! — произнесла миссис де Лэси, смахивая слезу. — И не сомневаюсь, он отлично разбирается в морских судах. Значит, вы совершенно уверены, достойный друг, что мой покойный высокочтимый супруг приказывал оснащать все свои корабли так же, как оснащен тот, о котором мы говорим?

— Совершенно уверен, сударыня. Ведь я сам, собственными своими руками, принимал участие в оснастке его судов.

— И в отношении ватерштагов?

— И в отношении ватервулингов, миледи. Будь адмирал жив и находись он здесь, он назвал бы то судно вполне надежным и отлично оснащенным, ручаюсь вам в этом.