Красный корсар

– Да, должно быть: он мне дал понять, что один агент состоит в тайных сношениях с неприятелем; он пошел даже дальше в своей откровенности и признался, что его успех зависит от ловкости этого человека и от тех сведений, которые он от него получает: должно быть, этот человек имеет какие-то особые средства для передачи сообщений!

– Он назвал его имя?

– Да.

– И кто же это?

– Гарри Арк – другими словами, Уайлдер.

– Бесполезно далее скрываться, – сказал наш авантюрист, поднимаясь с гордым видом, под которым он старался скрыть неловкость своего положения, – я вижу, что вы узнали, кто я.

– Предатель!

– Вы позволяете себе это оскорбление, пользуясь своим положением.

Корсар сделал над собой страшное усилие, но сдержался и продолжал с презрением и иронией.

– Можете передать обо всем вашему начальству, можете им сказать, что морское чудовище, грабящее беззащитных рыбаков и жителей прибрежных селений, боящееся королевского флага, как черт ладана, может во главе ста пятидесяти флибустьеров у себя творить суд и расправу и давать кров и защиту слабым женщинам.

Между тем Уайлдер вполне овладел собой, и любые оскорбления, как и сарказм, уже не производили на него никакого действия. Скрестив на груди руки, он ответил просто:

– Я знал, на что шел: я хотел освободить суда от этого бича морей, который до настоящего времени безнаказанно производил свои опустошения. Теперь моя участь меня не страшит.

– Очень хорошо, – ответил Корсар и ударил в гонг. – Заковать негра и его дружка и наблюдать, чтобы они не могли подать знаков другому кораблю, – приказал он матросу, явившемуся по сигналу.

После ухода матроса он продолжал.

– Мистер Уайлдер, общество, которое вы предали, имеет свои законы, по которым вы и ваши низкие сообщники заслуживают немедленного повешения на реях. Мне остается только открыть эту дверь, объявить о вашем предательстве и отдать вас на волю моего экипажа.

– Нет, вы этого не сделаете! Нет! Вы не можете этого сделать! – раздался голос, который заставил вздрогнуть Корсара и потряс его до глубины души. – Хотя вы порвали все свои связи с людьми, но чувство жестокости не овладело вашим сердцем. Вспомните ваше детство, ту любовь, которой вы были окружены, вспомните Того, Кто велел прощать, Кто все знает, даже наши самые глубокие душевные тайны. Он не потерпит осуждения невинного. Подумайте раньше, чем взять на свою совесть эту тяжелую ответственность. Нет, вы не будете так жестоки, вы не захотите этого сделать.

– А какую участь он готовил мне и моим товарищам в случае удачи своего гнусного намерения? – спросил Корсар резким голосом.

– И Божеские, и человеческие законы за него, – ответила старшая дама, выдерживая взгляд Корсара. – Намерения и цели оправдывают его поведение, в защиту же вашего решения нет ни одного, ни Божеского, ни человеческого закона. Я вижу, что в вашем сердце гнев борется с чувством милосердия.

– Смелое обращение к кровожадному Корсару, не знающему угрызений совести.

– Это голос истины, и ваши уши не могут быть к ней глухи…

– Довольно! – прервал Корсар со спокойным благородством. – Мое решение уже давно принято, и ни просьбы, ни угрозы не могут изменить его. Господин Уайлдер, вы свободны. Если вы и не отличились вашей верной службой мне, то вы дали мне урок вашей выдержкой при исполнении взятой на себя роли, и урок этот сослужит мне пользу в будущем.

Уайлдер был поражен. Чувство унижения и стыда боролись на его лице с чувством глубокой грусти, которую он не старался скрывать.

– Может быть, вы не полностью знаете о моей задаче: я обрекал вас на смерть, а ваш экипаж – на истребление или рассеяние.

– Да, вы действовали как люди, облеченные властью для подавления других. Отправляйтесь и ищите себе любой корабль, повторяю вам, вы свободны.

– Нет, я должен прежде объяснить вам свое поведение.

– Объяснение с пиратом, с человеком, стоящим вне закона?! Какое значение может иметь его мнение для такого преданного правительству моряка?

– Употребляйте какие хотите выражения, – возразил залившийся краской Уайлдер, – но я не могу покинуть вас, не оправдавшись, хоть в малой степени не рассеяв того презрения, которого, по вашему мнению, я заслуживаю.

– Говорите смело, теперь вы мой гость.

Это обращение еще больше укололо Уайлдера, но он скрыл свое волнение и продолжал:

– Вероятно, я вас не удивлю, сказав, что слухи, распространившиеся о вас в обществе, не могут внушить к вам большого уважения людей!

– Вы можете чернить меня как хотите, – сказал Корсар дрогнувшим голосом, показывавшим, что он далеко не так равнодушен к мнению общества, как казалось.

– Я должен высказаться, капитан Хайдегер, и буду говорить только правду. Странно! Сначала я взялся за это поручение с жаром, я рисковал своей жизнью, был двуличным, чтобы достигнуть того, что казалось мне благородным, за что я получил бы не только вознаграждение, но и общее уважение. Так я думал, когда принимался за исполнение своего поручения. Но беру Небо в свидетели, что ваше доверие, ваше открытое поведение обезоружили меня в тот момент, когда я вступил на борт вашего корабля.