Красный корсар

– А я в руки палача? А почему же не вы? – живо спросил Корсар с невольным подозрением. – Но я видел достаточно опасностей и битв, и подобные вещи меня страшить не могут, и вообще эти места нас не привлекают. Мы предпочитаем острова, принадлежащие испанцам, они менее опасны.

– Однако вы именно теперь выбрали эти воды, когда успех дал возможность адмиралу бросить все свои силы против вас.

– На это у меня были причины. Не всегда долг и чувства совпадают, может быть, мне уже надоело охотиться за трусливыми испанцами, может быть, путь опасностей и бури меня увлекают.

– Признаюсь, у меня другие вкусы, я не люблю неопределенности: при встрече с неприятелем я стараюсь не уступить ему в храбрости, но иметь под собой постоянно мину – это не по мне.

– Только с непривычки – и больше ничего! Опасность всегда есть опасность, и под каким видом она проявится, не все ли равно? Тише! Сколько пробило склянок? Шесть или семь?

– Семь, люди еще спят. В свой час они проснутся.

– Хорошо, что мы не упустили время. Да, Уайлдер, я люблю опасность. Она укрепляет душевные силы и проявляет лучшее в людях. Да, это мой необузданный характер, но я испытываю удовольствие даже от противных ветров.

– А в штиль?

– Штили привлекают только таких, как вы, мягкие натуры. Может быть, вся суть моей жизни в сопротивлении.

– Неужели вы пристрастились к вашему ремеслу?

– «Вашему»?

– Да, можно теперь, когда я и сам стал пиратом, сказать «нашему».

– Но вы пока новичок, и я рад стать вашим духовным отцом. Вы великолепно изъясняетесь иносказательно, обходя главное, и думаю, будете способным учеником.

– Но вряд ли раскаюсь в этом.

– Как сказать, все переживают минуты слабости, когда представляют себе жизнь, как она описана в книгах, и чувствуют себя грешниками тогда, когда нужно наслаждаться. Я ловил вас, как рыбак форель. Знал, что могу ошибиться, но вы, в общем, были мне верны, хотя не хотел бы, чтобы впредь вы отгоняли дичь от моих сетей.

– А когда я так поступил? Вы же сказали…

– …что вы отлично управляли «Каролиной» и она потерпела крушение по воле Господней? Нет, я имею в виду более благородную добычу, а не ту, что под силу любому ястребу. Вы что, так ненавидите женщин, что готовы запугать благородных дам, лишь бы помешать им находиться в вашем обществе?

– Но разве желание спасти женщин от того ужаса, что угрожал им, – предательство? Ведь пока вы у власти, им обеим ничего не грозит? Даже той, что так прелестна?

– Клянусь, Уайлдер, вы правы! Вражеская рука не коснется очаровательного ребенка. Скорее я взорву пороховой погреб и она вознесется на небо такой же ясной и чистой, какой послана оттуда к нам.

Наш авантюрист внимательно слушал, хотя его смутило, что Корсар изъяснялся чересчур восторженно.

– Как вы узнали о моем желании помочь им? – спросил он после недолгого молчания.

– Вы выдали себя своими речами. Как только я их услышал…

– Услышали? Я и не заметил этого.

Корсар молча улыбнулся, дав понять, что его собеседник не узнал в старом матросе его самого. Отсюда – непонятное поведение Джорама и исчезновение ялика. Уайлдер сообразил, что попал в ловко расставленные сети, и ему стало досадно, что его так провели. Молча походив некоторое время по палубе, он сказал:

– Да, вы меня перехитрили, и я преклоняюсь перед вами как перед мастером, у которого можно чему-то научиться, но которого невозможно превзойти.

– Вот так Джо Джорам! Полезный человек для моряка, оказавшегося в беде! А ньюпортский боцман?

– Это тоже ваш агент?

– Лишь на один раз. Таким негодяям я не верю. Но вы сейчас ничего не слышали?

– Как будто в воду упал канат.

– Действительно. Сейчас я докажу, что не теряю из виду наших беспокойных джентльменов.

Корсар тотчас же бросился к борту, перегнулся через перила и старался рассмотреть окружавший мрак. Легкий звук, соответствующий колебанию каната, достиг слуха Уайлдера, который тоже в свою очередь приблизился к борту. И помощник еще раз убедился, насколько командир превосходит и его, и всех остальных. Показался силуэт человека, влезавшего по канату. Повиснув на веревочной лестнице и увидев двоих, он остановился в недоумении, не зная, к кому обратиться.

– Это вы, Дэвид? – тихо спросил Корсар, дотронувшись до плеча Уайлдера, чтобы привлечь его внимание. – Не заметил ли вас кто-нибудь?

– Не бойтесь, ваша милость, вахтенные все крепко спят.

– Какие новости?

– Боже мой! Ваша милость может заставить их теперь хоть молиться, и ни один, даже самый храбрый из них, не осмелится сказать, что забыл молитву.

– Вы уверены, что их полностью укротили?

– В этом нет сомнения, хотя остались все те же двое-трое из них, которые, наверное, по-прежнему хотели бы затеять интригу, но они не доверяют друг другу и боятся вступить на скользкий путь сопротивления вашей милости.

– Да, так вот каковы эти люди, – сказал Корсар, несколько повысив голос, чтобы его мог услышать Уайлдер, – им недостает только одного и самого главного – честности, и потому никто и ни на кого положиться не может. А что они думают о моей мягкости, не стоит ли применить какие-то меры наказания?