Красный корсар

Много дней «Дельфин» спорил с ветрами, не перестававшими дуть в этих водах. Но, вместо того чтобы пробиваться к назначенной гавани, как это делают торговые суда, пиратский корабль внезапно изменил курс и, точно птица, спешащая в гнездо, метнулся в один из многочисленных проливов, разделявших острова архипелага. Им попадались десятки самых различных судов, но они избегали встреч; жизнь научила пиратов быть осторожными в водах, где кишат военные суда. Проскочив узкий пролив, разрывавший цепь Антильских островов, они благополучно вышли в открытое море, которое отделяло Антилы от Испанского моря. Как только пролив остался позади и во все стороны раскинулись широкие просторы океана, команда заметно повеселела. Да и на лице самого Корсара растаяла тень заботы, гнавшая его прочь от людей; исчезла отчужденность, и перед нами вновь появился гордый, своевольный человек, которого мы уже знаем. Матросы вздохнули свободнее, когда избавились от необходимости все время быть начеку, двигаясь сквозь строй крейсеров, заполнявших узкие проливы; веселые голоса и беспечный смех снова зазвучали там, где так долго царили взаимное недоверие и вражда.

Однако для гувернантки новый курс «Дельфина»

явился лишь источником новых тревог. Пока они шли в виду островов, она могла надеяться, что захватчик ждет только случая отдать их под охрану колониальных властей.

Собственные наблюдения убедили ее, что в характере обоих командиров необузданность и беззаконие столь прочно перемешались с задатками добрыми и даже благородными, что ее надежды не могли оказаться пустыми мечтаниями. Даже в рассказах о беззакониях Корсара, несмотря на преувеличения и фантастические подробности, часто упоминались многочисленные примеры подлинно рыцарского благородства. Словом, это был человек, который, объявив себя врагом всего рода человеческого, делал, однако, различие между слабым и сильным и столь же искал удовлетворения в исправлении несправедливостей, нанесенных первому, сколь в унижении гордыни второго.

Но сладкие надежды, питаемые этими рассказами, исчезли, как только в морской дали потонул последний из островов архипелага и судно осталось одно в пустынном океане. Как бы стремясь сбросить маску, Корсар приказал убрать паруса и, невзирая на попутный ветер, лег в дрейф.

«Дельфин» стоял посреди океана, а офицеры и матросы бездельничали или предавались удовольствиям, каждый по своему вкусу.

– Я надеялась, что вам будет угодно разрешить нам высадиться на одном из островов его величества, – сказала миссис Уиллис, впервые заводя об этом речь с тех пор, как укрепились ее сомнения в возможности высадки, и обратившись к мнимому капитану Хайдегеру, который только что отдал приказ лечь в дрейф. – Боюсь, что мы слишком надолго лишили вас вашей каюты.

– Трудно найти для нее более достойных обитателей, –

последовал учтивый ответ, но от острого взора встревоженной женщины не укрылось, что Корсар держится более уверенно и непринужденно, чем в тот раз, когда она впервые заговорила на эту тему. – Если бы обычай не требовал, чтобы суда ходили под флагом какой-либо страны, на моих мачтах всегда развевались бы знамена прекрасного пола.

– Но, коль скоро…

– Коль скоро это не так, я вывешиваю знаки, соответствующие моей службе.

– За те пятнадцать дней, что я обременяю вас своим присутствием, я еще не имела счастья видеть эти флаги.

– Разве? – воскликнул Корсар, бросая на нее острый взгляд, словно пытаясь прочитать ее мысли. – Пусть же эта неопределенность окончится на шестнадцатый день. Эй, кто там на корме!

– Ричард Фид собственной персоной! – ответил тот и поспешно добавил, увидев, кто к нему обращается: – Всегда к услугам вашей чести!

– А! Это приятель нашего друга, – многозначительно произнес Корсар, обращаясь к миссис Уиллис, которая поняла его намек. – Он будет моим переводчиком. Поди сюда, парень, мне надо услышать от тебя несколько слов.

– Хоть тысячу, если угодно вашей чести, – ответил, подходя, Ричард. – Я хоть и не мастер говорить, но если порыться в мозгах, то кое-что всегда взбредет на ум.

– Надеюсь, тебе неплохо живется на моем судне?

– Не стану кривить душой, ваша честь: лучшей посудины не сыскать.

– А курс? Надеюсь, и курс по вкусу настоящему моряку?

– Видите ли, сэр, меня не шибко обучали грамоте, прежде чем пустить на заработки, поэтому я редко беру на себя смелость разбираться в приказах капитана.

– Но все же у вас есть к кому-нибудь привязанность? –

сказала миссис Уиллис, твердо решив узнать больше, чем собирался ей сообщить Корсар.

– Не то чтобы я был нечувствителен по природе, миледи, – ответил Фид, отвешивая неуклюжий поклон в знак преклонения перед прекрасным полом, – хоть тумаки и шишки сыпались на меня градом. Я думал, что мы с Кейт

Уиффл связаны самым крепким морским узлом, но тут вмешался закон со своими параграфами и судовыми правилами, одним махом расстроил мое счастье и в пух и прах разбил надежды бедной девушки; а мне осталось только грустить в одиночестве.

– И после этого случая ты навсегда отказался от брачных уз?

– Да, да, с этих самых пор, ваша честь, – подтвердил