Красный корсар

– Тогда рубите, – спокойно и отчетливо произнес

Уайлдер.

Одного удара оказалось достаточно, чтобы совершить эту важную операцию. Перерубленная Ирингом ванта была до предела натянута поддерживаемой ею тяжестью, и потому тотчас же вслед за нею полопались все другие. Теперь мачта и все сложное переплетение такелажа и реев, которые она на себе несла, остались без поддержки, раздался характерный треск, и мачта обрушилась, как дерево, подрубленное у корня.

– Судно поднимается? – крикнул Уайлдер.

– Немного поднялось, сэр, но новый шквал опять укладывает его.

– Рубить? – крикнул Иринг; теперь он был у грот-мачты, к которой бросился, словно тигр на свою добычу.

– Рубите!

Раздался еще более громкий и грозный треск, – но теперь для этого потребовалось нанести сперва несколько сильных ударов по самой мачте. Морская пучина снова приняла рухнувшую в нее бесформенную массу дерева, снастей, парусов. В то же мгновение «Каролина» поднялась на волну и с трудом двинулась по ветру.

– Выпрямляется, выпрямляется, – закричали разом двадцать голосов, которые были немы, пока длилась пауза, решавшая вопрос о жизни и смерти.

– Пусть спускается под ветер! – раздался спокойный, властный голос молодого командира. – Очистить палубу от обломков! Рубите, рубите, живей, ребята, – топорами, ножами, рубите все подряд всем, чем угодно!

Надежда придала людям энергии, и вскоре ванты и другие снасти, еще связывавшие срубленные мачты с кораблем, были перерезаны. «Каролина» поднялась теперь так высоко, что едва касалась пены, покрывавшей море.

Ветер проносился над водной пустыней мощными порывами с такой силой, что, казалось, угрожал поднять судно в воздух. Единственный не убранный еще парус фор-марсель раздувался так, что последняя мачта грозила сломаться и рухнуть. Уайлдер подозвал Иринга, обратил его внимание на опасность и отдал необходимый приказ.

– Мачта не выдержит больше этих ужасных толчков, –

закончил он, – и если она полетит за борт, то может нанести

«Каролине» такой удар, что при скорости, с какой ее швыряет из стороны в сторону, он может оказаться роковым. Надо послать наверх людей, чтобы отрезать парус от рея.

– Рей гнется, словно ивовый прутик, – ответил помощник, – а колонна мачты дала трещину. Очень опасно посылать человека наверх, пока свирепствует такой шквал.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Уайлдер. – Оставайтесь здесь. Если со мной что-нибудь случится, постарайтесь довести судно до какого-либо порта не севернее

Мысов Виргинии, но ни в коем случае не пытайтесь достичь Гаттераса при теперешнем состоянии…

– Что вы намереваетесь делать, капитан Уайлдер? –

прервал его помощник, положив руку на плечо начальника, который уже бросил свою треуголку на палубу и собирался скинуть плащ.

– Я хочу отрубить этот марсель, иначе мы потеряем мачту и, может быть, погубим «Каролину».

– Это я вижу, сэр. Но слыханное ли дело, чтобы кто-нибудь выполнял за Эдварда Иринга его долг? Ваша обязанность довести судно до Мысов Виргинии, моя –

обрубить марсель. Если со мной случится несчастье, – что ж, запишите это в судовой журнал да добавьте два слова о том, как я сделал то, что мне полагалось. Вот самая подходящая эпитафия для моряка.

Уайлдер не стал спорить и снова принялся за наблюдения. Между тем Иринг пошел на шкафут, выбрал подходящий топорик и, не сказав ни слова молчаливым, но внимательно наблюдавшим за ним матросам, прыгнул на фок-ванты, где каждая ванта натянута была напором ветра до того, что грозила вот-вот лопнуть. Все на судне отлично понимали, что именно он намеревается делать, и четыре или пять старших матросов, повинуясь тому же гордому сознанию долга, которое заставило помощника взяться за столь опасное дело, прыгнули на выбленки92, чтобы подняться к небу, готовому, казалось, обрушить на них сотни ураганов.

– Прочь с фок-вантов! – закричал Уайлдер в рупор. –

Прочь все до одного, кроме помощника!

Слова его донеслись до слуха возбужденных и пристыженных моряков, устремившихся за Ирингом, но на этот раз команда не возымела действия. Не прошло и минуты, как все они были уже на рее, готовые действовать по первому сигналу офицера. Помощник огляделся по сторонам: убедившись, что буря свирепствует не так сильно, он ударил топориком по шкоту, крепящему рею одного из нижних углов растянутого и почти разрывающегося от напряжения паруса. Раздался звук, подобный взрыву, и парус, сорванный порывом ветра, на мгновение поднялся в воздух, раздуваясь перед носом судна, словно его поддерживали крылья. Моряки на рее все еще глядели туда, где, как маленькое облачко, исчез парус, и в этот миг с треском, долетевшим до Уайлдера, лопнула одна из фок-вант

– Спускайтесь! – отчаянно закричал он в рупор. –

Спускайтесь по бакштагам ради спасения своей жизни, все до одного спускайтесь!

Только один из матросов успел воспользоваться этим предупреждением и с быстротой ветра соскользнуть на палубу. Ванта лопалась за вантой, потом раздался роковой

92 Выбленки – ступени веревочной лестницы, которые вяжутся на вантах.