Красный корсар

– Я говорю Джертред, что вон там – ее дом, – сказала миссис Уиллис, – и что, как только поднимется ветер, можно надеяться, что мы быстро до него доберемся. Но эта кроткая упрямица уверяет, что после всех наших злоключений ни за что этому не поверит, пока не увидит собственными глазами родной дом и отца. Вы часто бывали у этих берегов прежде, мистер Уайлдер?

– Да.

– Значит, вы знаете название земли, которая виднеется вон там, вдалеке?

– Земли? – переспросил моряк, притворяясь удивленным. – Разве видна земля?

– Видна ли земля? Да ведь дозорные доложили об этом уже несколько часов назад.

– Возможно. Мы, моряки, так устаем после ночной вахты, что часто ничего не слышим.

Гувернантка бросила на него испытующий взгляд, словно с разбегу наткнувшись на невидимую преграду.

– Неужели радостная, благословенная американская земля настолько потеряла свою прелесть в ваших глазах, что вы приближаетесь к ней с таким унылым видом? Увлеченность людей вашей профессии коварной морской стихией всегда была для меня загадкой.

– Неужели моряки и в самом деле любят море такой преданной любовью? – наивно спросила Джертред.

– Во всяком случае, нас в этом обвиняют, – ответил

Уайлдер, оборачиваясь к девушке и, забыв свою сдержанность, улыбнулся самой широкой улыбкой.

– И вполне справедливо?

– Боюсь, что да.

– Слишком справедливо, – выразительно произнесла миссис Уиллис. – Они любят море больше, чем покой и тишину родного дома.

Джертред не продолжала этого разговора, но потупила взор, словно удивляясь, как может человек предпочесть опасности, которые ей самой довелось пережить, тихим радостям домашнего очага.

– Меня-то, во всяком случае, нельзя в этом обвинить! –

горячо воскликнул Уайлдер. – Корабль всегда был моим единственным домом.

– Большая часть и моей жизни прошла на корабле, –

продолжала гувернантка, глядя вдаль и словно видя там картины далекого прошлого.

– На море знавала я и счастливые и горестные дни, и это судно – не первый королевский крейсер, на который забросила меня судьба. Но морские обычаи, по-видимому, переменились с тех пор, или, быть может, мне изменяет память и из нее изгладились глубокие впечатления тех лет.

Вот, например: разве так принято, мистер Уайлдер, чтобы совершенно неизвестному человеку доверили командование на военном корабле?

– Разумеется, нет.

– И тем не менее с той минуты, как мы, несчастные и беспомощные, ступили на это судно, вы выполняете, если я не ошибаюсь, обязанности первого помощника?

Молодой моряк отвел взгляд и, с видимым трудом подбирая слова, ответил:

– Офицерское звание всегда вызывает уважение – в этом и причина того, о чем вы говорите.

– Значит, вы офицер королевского флота?

– На военном судне подчиняются только офицерам королевского флота. Смерть первого помощника оставила вакантной эту должность, и, к счастью, для судна – и, вероятно, для меня, – я оказался здесь и смог занять ее.

– Но скажите мне тогда, – продолжала гувернантка, пользуясь случаем полностью рассеять все свои недоумения, – разве принято, чтобы офицеры военного судна появлялись среди своих подчиненных вооруженными, как я наблюдаю здесь?

– Такова воля нашего командира.

– Этот командир, очевидно, искусный моряк, но его желания и вкусы так же необычны, как и его лицо. Я уверена, что уже встречалась с ним прежде, и не так давно.

Миссис Уиллис умолкла. Пока она говорила, взгляд ее ни на миг не отрывался от неподвижной фигуры командира, казалось совсем забывшего в своей глубокой задумчивости об окружающей его толпе матросов, над которыми он имел такую полную и безраздельную власть.

Гувернантка внимательно разглядывала его, стараясь не упустить ни малейшей подробности в его внешности.

Наконец, она глубоко вздохнула, вспомнив, что спутники ждут, когда она закончит свою мысль. Ничуть не смутившись и зная, что Джертред простит ей обычную рассеянность, она продолжала разговор, снова обернувшись к

Уайлдеру:

– Давно вы знаете капитана Хейдегера?

– Мы встречались прежде.

– Судя по фамилии, предки его были немцы. Мне она ничего не говорит, а ведь в былые времена я знала, хотя бы по фамилиям, всех офицеров его ранга. А давно его семья поселилась в Англии?

– Этот вопрос вам бы лучше задать ему самому, – отвечал Уайлдер, видя, что к ним приближается предмет их разговора. – А пока, прошу извинить, меня призывают мои обязанности.

Уайлдер нехотя отошел, и, если бы у его спутниц мелькнуло хоть малейшее подозрение, они несомненно заметили бы, с каким недоверчивым и настороженным видом молодой моряк наблюдал, как командир судна здоровается с ними. Впрочем, в поведении Корсара не было решительно ничего такого, что могло бы вызвать эту ревнивую настороженность. Напротив, капитан казался рассеянным и ко всему безучастным и здоровался с пассажирками, видимо, по долгу вежливости и гостеприимства, а вовсе не для собственного удовольствия. Правда, тон его был мягок и голос ласков, как легкий ветерок, дувший с островов, видневшихся на горизонте.

– Вот зрелище, – сказал он, обращаясь к Джертред и указывая на темневшую низко над водой кромку земли, –