Красный Крест

— Как я жила? Обыкновенно. Пока руки мои помнили — набирала самиздат. Вместе с Ядвигой мы помогали другим родственникам находить близких, и поверьте мне, Саша, порой достать информацию из наших архивов было ничуть не легче, чем вытащить самого человека из лагеря. Почти все свободное время я рисовала, и к концу 80-х картин скопилось так много, что Ядвига предложила мне сделать выставку. Я с юмором отнеслась к этой идее, но подруга настояла. С развалом Союза мои полотна начали путешествовать. Кажется, в 93-м я оказалась с картинами в Милане. Вспомнив, что всего в ста километрах, на озере Лугано меня ждет мой милый Ромео, я отправилась в небольшой городок Порлецца. Вы будете смеяться, но я нашла его. Спустя шестьдесят с лишним лет мы вновь сидели на той же Сан-Микеле. Той гостиницы, в которой я однажды пряталась от возлюбленного, больше не было, зато остались озеро и горы. Такая красота! Теперь во все это просто невозможно было поверить. Ромео не сразу вспомнил, кто я, но затем рассказал, что несколько недель действительно честно ждал меня в кафе по соседству.

— А после?

— А после все, конечно, прошло.

«Ты был счастлив?» — по-итальянски спросила я.

«Счастлив? Да, в общем-то, да. У меня хорошая семья, трое детей и восемь внуков. Я открыл здесь собственную мастерскую. Вместе со старшим сыном мы ремонтируем машины. Средний уехал во Флоренцию, младший перебрался в Локарно. Да, думаю, я счастлив. Моя жизнь прошла хорошо, разве что с командой не очень повезло. Ты же знаешь, у нас тут в деревне не могло быть нормального футбольного клуба, поэтому я выбрал “Болонью”. До войны они пять раз становились чемпионами Италии, но после сороковых порадовали меня лишь единожды. Наверное, если бы в моей жизни можно было что-нибудь изменить — я бы выбрал другую команду. Ну а ты как? У тебя есть семья?»

«Да, была…»

«Ты приехала в Порлеццу специально, чтобы увидеть меня?»

«Даже не знаю, зачем я приехала… Просто оказалась вдруг рядом… Ты помнишь, почему мы тогда расстались?»

«Нет. Кажется, что-то расстроило тебя. А ты помнишь?»

«Не-а…» — соврала я.

Я много путешествовала. Зачем-то объехала едва ли не всю Европу. Картины, на которых изображены Ася и Леша, теперь есть в частных коллекциях Берлина и Штутгарта, Копенгагена и Лиона. Кажется, только здесь, в Минске, они никому не нужны. Несколько лет назад моя выставка прошла в Женеве. Выбрав свободный день, я отправилась в архив Красного Креста. Никаких согласований, никаких долгих месяцев в ожидании ответа — я объяснила, что хочу увидеть переписку с Советским Союзом, и меня усадили в небольшой кабинет. Архивариус поставил на стол несколько боксов, и я принялась листать письма, которые когда-то отсылала сюда. Среди прочего я нашла список, в котором швейцарцы скрупулезно описывали судьбы связанных c СССР писем и телеграмм.

Телеграмма

от 23/6/41

Народному Комиссару иностранных дел о предоставлении сил МККК в распоряжение СССР, оказании нами помощи, предложении СССР составить списки раненых и военнопленных, которые мы могли бы передать противнику.

Телеграмма

от 24/6/41

В ИКРЕСТПОЛ, уведомляя о нашем вчерашнем обращении к Молотову и предлагая помощь при любых обстоятельствах (без ответа).

Телеграмма

от 9/7/41

Народному Комиссару, сообщая об отъезде Жюно в Анкару и согласии Германии, Финляндии, Венгрии и Румынии обменяться списками военнопленных в соответствии с телеграммой от 27 июня.

Телеграмма

от 22/7/41

Народному Комиссару, уведомляя о том, что Италия и Словакия дают согласие на взаимной основе об обмене списками военнопленных и раненых и что Италия будет готова применить конвенцию о военнопленных. Запрос ответа по данному вопросу и сообщение о прибытии доктора Жюно в Анкару (ответ от 8/8 от Вышинского) (отправка аналогичной телеграммы в ИКРЕСТПОЛ).

Телеграмма

от 8/8/41