Красный лик: мемуары и публицистика

И они строили центральные здания в городах, церкви, обложенные плитами из пёстро-сверкающих камней, обедню сопровождали музыкой… Всё население (а его было ни много ни мало – 150000 при 100 иезуитах-начальниках) – всё население участвовало в разных братствах, шефами которых были святые: так например шефом крестьянских организаций был св. Исидор – «бедный земледелец» (чуть-чуть не «беднейший»). Везде в полях стояли памятники святым и их статуи.

Пользовались отцы иезуиты каждым поводом для того, чтобы возбудить религиозные восторги своей паствы. В Страстную неделю индейцы подражали Христу в его страданиях; на праздниках в честь святых устраивались состязания, гимнастические упражнения, танцы, играла музыка, давались различные поблажки и улучшенная пища. Всюду в городах воздвигались при таких случаях триумфальные арки, устраивали шествия со статуями и плакатами.

Воинственные наклонности даже этих ленивых индейцев были использованы иезуитами тоже соответствующим образом:

– Была организована святая армия, вооружённая и обученная по-европейски. Чтоб воители не сидели дома сложа руки и «не разлагались», их отцы иезуиты отпускали в распоряжение колониальных испанских властей, они находили там выход своему героизму и патриотизму.

Одним словом, всё было пущено в ход для того, чтобы держать в подчинении и повиновении это туземное стадо; сто шестьдесят лет правили отцы иезуиты таким образом, покамест орден не был закрыт и монахи его не были разогнаны.

И позволительно поставить вопрос:

– Выказало ли население иезуитского коммунистического государства какой-либо прирост в своей культурности?

– Никакого!

Коммунизм расписался в собственной слабости. Индейцы как были, так и остались ленивой, прожорливой, легкомысленной, равнодушной и вялой массой. Они работали без малейшего импульса к делу, работали только потому, что боялись патера, и никаких новых навыков и охоты к делу не приобрели. И главное – совершенно не привилось земледелие – Гуарани не обнаружили ни малейшей любви к земле. Когда иезуитов выгнали из парагвайских редукций – индейцы впали в прежнее состояние, как будто и не было этих 160 лет насилия и натаскивания.

Особенную неудачу политика отцов иезуитов испытала в семейном отношении. Для иезуитов-холостяков семья была только способом размножения, не больше. Что-то вроде необходимого условия животноводства. Устанавливая ранние браки, они не заботились об их прочности, да и семейное положение не привлекало никакими преимуществами. В наследство детям ничего нельзя было передать, и всё оставалась одна и та же мерка обязательной коммунистической барщины.

Всё это привело к неизгладимой порче нравов племени Гуарани.

* * *

Для наших понятий и воззрений такое насилие над людьми – неслыханно. Но что касается отцов иезуитов – они были убеждены, что они правы, они делают дело культуры. По крайней мере один из них, отец Добрицхофер, оставивший нам описание того, что Россия потом узнала на своей шкуре, писал:

– Давайте-ка лучше подумаем и постараемся в Европе установить то, что иезуиты устроили без принуждения (?!!) и без денег у гуаранцев, а именно, чтобы один работал для всех, а все для одного, чтобы никому ничего не приходилось ни продавать, ни покупать, чтобы деньги вышли из употребления и чтобы истиной стало – «всё можно получить только за труд»…

Но истинная наука показывает нам, что для коммуны всегда надо два слоя населения и что она состоит в том, что один слой угнетает другой.

Равным образом – угнетающий всегда будет говорить, что в коммунистическом строе – залог свободы, и, действительно, угнетающий свободен, потому что он принадлежит к угнетающему классу.

Равным образом в коммуне угнетаемый слой всегда будет вести свою жизнь в слезах и вздыхать под гнётом верхнего слоя и ненавидеть угнетателей.

Таким образом, коммуна – есть постоянная война одних с другими, что мы и видим в настоящее время на примере русских «Гуарани».

Только тогда, когда насилие будет отвергнуто и будет возглашён один для всех – правящий закон, только тогда жизнь государства может идти путём культуры, прогресса и мира.

И это не знают только те, которые думают, что СССР говорит в настоящее время «новое слово».

Человечество давно знает такие «достижения». Это «достижения» лишь для невежд.

Гун-Бао. 1928. 21 июня.

Осанна Горького

Помните, когда Иван Фёдорович Карамазов почти бегом в вьюжный вечер возвращается к себе после последнего разговора со Смердяковым, – помните, кто оказывается сидящим у него на диване?

Какой-то джентльмен довольно пошловатого вида, иначе говоря – чёрт, собственной своей персоной…

У него много житейской практической мудрости, у этого пошловатого господина, и характерно подмечает он одну черту русского характера, которая выражается в готовности «рявкнуть осанну» после самого длительного и упорного протеста…