Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

«Открытое письмо Сталину», о котором французы были заранее оповещены Борисом Сувариным в его аналитическом резюме на страницах «Le Figaro» 27 августа 1939 года, появилось в эмигрантской прессе спустя две недели после смерти автора — 1 октября того же года оно было опубликовано в эмигрантском парижском журнале «Новая Россия» (№ 7, 1939), выходившем каждые две недели под редакцией Александра Фёдоровича Керенского. Письмо Раскольникова — это беспощадный приговор, перечисляющий жестокие преступления Сталина. Западная пресса не осмелилась его перепечатать в обстановке уже начавшейся Второй мировой войны. Отношения между Гитлером и Сталиным были непонятными, пугали и не располагали политиков к разоблачениям. Опьяняющее народ поклонение перед Иосифом Сталиным (как реально заслуживающее, так и до невероятности раздутое) длилось ещё очень долго, и только в 1988-м году в Советском Союзе «Открытое письмо» Фёдора Раскольникова было опубликовано в «Огоньке», «Неделе» и ряде других СМИ с признанием ему за мужество и достоинство. В годы «перестройки» письмо Раскольникова рекламировали, как пример «борьбы со сталинизмом», однако за кадром остались несколько очень серьёзных вопросов. Фёдор Фёдорович Раскольников ни словом, к примеру, не упоминает о расправах с десятками тысяч простых людей — не членов партии. Он ставит в вину Иосифу Виссарионовичу Сталину устранение тех деятелей, которые и сами были преступниками — вроде М. Н. Тухачевского. Ну и о своих собственных «заслугах» Фёдор Фёдорович тоже, понятно, не вспомнил.

Сегодня перед нами лежит, на первый взгляд, невероятно честный, острый, прямолинейный и разрывающий душу документ, который, несмотря на всё величие, энтузиазм и героику советского строя, вскрывал бесчеловечную основу жизни в послереволюционной России. Единственное, чего в этом документе не хватало — это правды о массовых жертвах рядовых людей и личном участии Раскольникова в сотворении этого кровавого режима, признании приложения его собственных рук к бесчисленным незаслуженным казням. В течение многих лет его «революционной совестью» был маузер, который всегда находился у Раскольникова под рукой, вот о нём Фёдор Фёдорович, сочиняя своё письмо, и не припомнил.

И вот чего ещё в письме Раскольникова катастрофически не хватало — это решимости помешать творцам нового строя дальнейшему продолжению этой торжествующей жестокости. А именно — помочь воцарению добра и милосердия. Тех самых добра и милосердия, пропагандистом которых в 1930-е годы был не кто иной, как тот самый драматург Булгаков, пьесы которого всеми своими силами изгонял с театральных сцен Фёдор Раскольников.

Художник Борис Ефимов писал о таящейся в «Открытом письме Сталину» угрозе, несущей в себе опасность скорее не для самого только Сталина, а больше для его автора и тех, кто его не боится прочитать.

«В августе 1939 года Фёдор Раскольников написал, а в октябре опубликовал в печати „Открытое письмо Сталину“, — говорил Ефимов. — Оно было перепечатано во многих странах и даже проникло в рукописных копиях в Советский Союз. Взять его для прочтения было так же смертельно опасно, как и „Мою жизнь“ Троцкого. От чтения „Открытого письма“ становилось страшно и охватывала дрожь. Мало есть в истории человеческих документов подобной силы, подобного страстного, сокрушающего обвинения. Это — подлинная, неумолимая инвектива, хотя объяснение этого латинского термина в словаре, как „резкой оскорбительной речи, бранного выпада против кого-нибудь“, кажется в данном случае слишком слабым и мягким. „Открытое письмо Сталину“ Раскольникова — это не брань. Более правильно сравнить его с раскалённым, немилосердно хлещущим бичом…

И всё-таки письмо Фёдора Фёдоровича добралось к читателям России, достучалось до людских душ, пускай и через много тяжёлых лет. Чтобы все теперь видели, какой тяжёлой бывает правда, как больно её таить от людей и не менее больно открывать её. Вот это письмо в полном виде, с названием „Открытое письмо Сталину“ и венчающим его эпиграфом-цитатой из комедии в стихах „Горе от ума“ Александра Грибоедова: „Я правду о тебе порасскажу такую, что хуже всякой лжи“.

Мы не знаем, рискнули ли секретари Сталина показать Хозяину газету с адресованным ему Письмом. Но ясно, что всесильный деспот не счел нужным вступать в переписку с мятежным невозвращенцем, как это сделал грозный царь, а просто дал команду его уничтожить. Это было незамедлительно и оперативно исполнено… Обстоятельства его смерти покрыты туманом. Известно только, что это произошло на юге франции, в больнице, где Раскольников лечился. По одной версии он был отравлен, по другой — выброшен из окна пятого этажа… Так или иначе, вряд ли мог быть иным конец человека, осмелившегося написать тирану…»

Вот оно — то самое последнее письмо Раскольникова:

«Сталин, вы объявили меня „вне закона“. Этим актом вы уравняли меня в правах — точнее, в бесправии — со всеми советскими гражданами, которые под вашим владычеством живут вне закона.