Красный Лотос

Слуги выполняли распоряжения, отмечая, однако, удивительные изменения. Тора не была жестокой, но когда речь шла о заданиях господина Нобунаги, требовала безусловного повиновения. А вот сегодня все было иначе – да, она все так же резко бросала приказы, но не угрожала наказаниями, а лишь спокойно поясняла, кто и что сделал неправильно.

Вскоре повозки были готовы к дороге. Тора еще прошлась вдоль кавалькады туда-сюда, а потом вскочила на коня и помчалась к воротам. И вот там-то она и увидела того, кого увидеть уже не надеялась.

Кентаро выглядел так же, как обычно во Дворце Тысячи Развлечений. Белое кимоно, черные штаны, сандалии, пояс. Меч и танто в ножнах. Он стоял близ одного из зданий и наблюдал за подготовкой к отъезду. Всего лишь еще один человек в муравейнике жителей Кедо.

Она подъехала к нему.

– Видимо, нам надо попрощаться, господин Сэйсэй, – сказала Тора, стараясь, чтобы это прозвучало максимально холодно. Их разговор ведь слышали другие слуги, а ей ни к чему были сплетни в Железном Дворце.

– Да, госпожа. Хеби послал меня убедиться, все ли в порядке. Ну и для того, чтобы мой брат смог попрощаться с отцом. – Он кивнул на одну из повозок. Действительно, мальчик обнимал там одноногого старика. Оба не плакали, ребенок, видимо, не понимал, что Осу отправляется на север надолго… может быть, навсегда. Наверное, полагал, что для папы это будет такая экскурсия, не более.

– А ты? Не хочешь проститься с отцом? – спросила Тора.

– Я попрощался с ним дома, госпожа. Избыток эмоций мог бы разве что испортить ему настроение.

– Это правда. Избыток эмоций может испортить любое прощание.

Они смотрели друг на друга долго, очень долго. Наконец Акинобу подбежал к Духу, потянул его за руку.

– Папа доволен, – доложил мальчик. – Ему там будет хорошо.

– Будет, – подтвердила Тора. – Обещаю… господин мой.

Мальчик улыбнулся, как каждый ребенок, к которому взрослый вдруг обратился серьезно, как к равному.

– Госпожа позаботится о папе?

– Позабочусь.

Акинобу элегантно поклонился. Где он этому научился?! Ах да, служба у торговца! По совету Хеби, его приняли туда раньше, чем планировалось, и теперь мальчик набирался там учености, знакомился с новыми для себя обычаями… и даже изъяснялся все лучше, часто используя такие выражения, каких и Кентаро не знал. «Спрос», «предложение», «право выкупа», «налог с продаж» – все это звучало, словно волшебные заклинания.

Да, видимо, заклинаниями эти слова и были, только такими, использование которых увеличивало состояние. Караван тронулся. Повозки исчезали в воротах одна за другой. Осу помахал еще тростью мальчику, потом кивнул Кентаро.

– Я не подведу, – прошептал он так тихо, что лишь обостренный слух Духа сумел уловить слова.

«Я тоже не подведу тебя, отец, – подумал воин. – Когда настанет нужное время, я вырву тебя из Железного Дворца».

Он кивнул.

– Уже пора, мой господин, – сказала девушка.

– Да, пора. До свидания.

Она не сказала больше ничего, лишь развернула коня и рысью устремилась вслед за караваном. Исчезла в воротах словно призрак. Воспоминание.

Приятное воспоминание.

– Кентаро?

– Да… братец?

– Мы по дороге домой зайдем на рынок? За чипсами?

Дух улыбнулся, чувствуя себя счастливым непонятно почему.

– За рыбными чипсами? Да, конечно. Хеби их любит, устроим ему сюрприз.

– Дядя Хеби, да. И я тоже их люблю. А ты, брат, что любишь?

Кентаро отвел взгляд, посмотрел на опустевшие ворота. Промолчал.

Холмы по обеим сторонам тракта выглядели сейчас по-настоящему красивыми – чуть только погода наладилась, а холод зимы сменило тепло весны, склоны покрылись сперва зеленью травы, а потом и россыпью цветов. Белое, желтое, красное рябило в глазах, и для Торы это было добрым знаком, посланным ей богами символом счастья и радости.

Да, она была на верном пути. Возвращалась в замок, исполнив волю своего господина, а заодно в городе познакомилась кое с кем…

А в самом деле – с кем?

Она вспоминала их последнюю ночь, любовь столь пылкую, что почти грубую. Как же возбуждало ее то, что все время, что они не посвящали любовным состязаниям, Кентаро глядел на нее с той же, прежней невинностью! И лишь когда их тела сплетались в объятиях, эмоции одерживали верх, а она, помня этот невинный взгляд, готова была отдаваться ему всеми возможными способами; даже теми, которые не позволила бы себе ни с одним другим мужчиной. И он пользовался этим, хотя порой ей приходилось заставлять его ломать все новые барьеры. Но даже тогда, когда они делали что-то, доставлявшее ему наслаждение, а ей – боль, Тора не испытывала чувства унижения. Совсем наоборот. Если он, Кентаро, испытывал наслаждение, которого никогда и ни с кем не испытывал, то на что бы ей было жаловаться?

Это ему она хотела дать все, что только могла. Ему, и только ему.

А потом она увидела серую черепицу крыш Железного Дворца, что показались из-за горизонта. И вспомнила, кто она, куда направляется и кому служит.

Кавалькада продвигалась быстро, слуги подгоняли лошадей и мулов, завидев спасительную близость крепости.

И тогда, выехав из-за холма, они увидели еще кое-что.