Красный пассажир

— Смерть врагам народа, — артистически крикнул он и рассмеялся, узрев перепуганное лицо Колобашкина, — да не бойся, не пальну, он отпустил стопор и полная обойма, забитая до отказа блестящими маслятами, легко и бесшумно выскользнула из рукоятки на его сжатые колени. Еще раз, щелкнув затвором, он заставил выскочить из патронника тяжелый патрон, увенчанный овальной свинцовой пулей. Удобно расположившись в ложе ствола, пуля уже нетерпеливо ждала мощного ускорения для своего прямого назначения, но на сегодня ей дали отбой.

— С оружием я вижу ты, начальник, знаком, только вот баловать и целиться в людей не надо, тем более в нашего родного Ленина.

— И что же вы такое говорите, господин майор, наш Ленин, да ты знаешь, сколько эта мразь при жизни людей погубила и теперь отголоски его идей в виде израненных и разбитых судеб я прячу сейчас от людского глаза в самых худших каютах парохода. А сколько их, этих ребят осталось лежать обезглавленных в зыбучих песках и долинах, горах и лесах паршивого Афганистана, ты — то, наверное, получше меня знаешь.

— Пацанов твоих, по идее, надо везти, как героев и не на Курилы, а на Гавайи на отдых и вообще им не надо было там находиться и помирать за тупизм толстозадых генералов, некрофилов — политиков и одержимость сатанистов — марксистов.

— Ты чего несешь, — привстал Колобашкин и, набычившись, пробасил, — всему миру известно, что это американские империалисты виновны в развязывании войны, — побагровел майор, — это они первые собрались расставить свои ракетные установки вдоль нашей границы. И, вообще, откуда ты такой умник взялся, нет на тебя нашего замполита дивизии, он бы тебя быстро в штрафбат определил.

— Ну началось, — Смагин щелчком загнал обойму на штатное место и положил пистолет в боковой карман своей куртки, — все, патриот, бери свой спирт и иди к солдатам, нет, погоди, отлей мне стакан, может пригодится, для технических нужд.

— А что пить не будем, — майор с сожалением посмотрел на свою бутыль, из которой Смагин смело плесканул в большую чайную кружку почти половину содержимого.

— Хочешь простой хорошей водки, — майор, пожал плечами.

— Мне все одно, хоть пулемет, лишь бы с ног валило.

— Ну, тогда вперед, — Смагин привычным жестом налил два стакана до краев, — чтобы не было войны! Не возражаешь.

Колобашкин кивнул, встал и опрокинул стакан в рот, смачно крякнув.

— Слушай, Колобашкин, расскажи мне, как вы там воевали в Афганистане, ты-то сам убивал моджахедов? Твой сержант рассказал пассажирскому страшные вещи, что, мол, кучка измученных солдат у нас на борту, это все что осталось от вашей гвардейской дивизии. И чем ваши отцы — командиры думали, когда оставили парней без прикрытия, боезапаса и снабжения, короче бросили в горах на растерзание диким талибам. И где ваш грозный замполит, небось, в тылу отсиживался?

— Да не в тылу, его с командиром за неделю до окружения на повышение отправили в Москву, в Академию генерального штаба, а что до меня, так я командированный, только на границе парней принял. Это сейчас они такие смирные, а то думали, всех вязать придется, оружие ни в какую отдавать не хотели. Ведь исламисты подлые что сделали. После окружения, оставшихся в живых, загнали в ущелье и приказали сдаться, пообещав жизнь и свободу. Пацаны поверили, побросали оружие, и вышли из леса, тут на них эти волки и накинулись.

Только вот один сержант, опытный оказался, ну тот который сейчас на судне, увел свою роту в горы и оттуда наблюдал, как эти собаки нашим парням живьем головы отрезают. Но сделать ничего не мог. Благо прилетели «вертушки» и забрали этих оставшихся в живых несчастных, иначе и им не миновать жестокой смерти. Сержанта даже к ордену представили, но этим парням, по-моему, уже ничего не надо, только бы скорее добраться до дома. Вот такие, брат, дела творятся совсем рядом, на этой грешной земле, где одни жируют, другие проливают кровь не весть за что.

— Как за что, майор! За нашу родную коммунистическую партию во главе с Горбачевым, ты разве не знаешь, за что воюешь?! Вот меня, к примеру, в прошлом году ночью подняли с постели, посадили в грузовик и отправили на так называемые сборы. Выкинули нас, меня и еще с сотню таких же бедолаг, в поле недалеко от Тавричанки в одних курточках и цивильных ботинках и приказали ждать, когда привезут форму оружие и провиант. А на дворе уже конец октября, ночью начались заморозки. Мужики распалили костры, благо рядом свалка оказалась, заваленная старой автомобильной резиной, ну, и конечно, почти каждый прихватил с собой бутылочку беленькой с домашней закуской. Так и грелись всю ночь.

А слухи идут один страшнее другого, мол, китайцы уже границу перешли и их танки движутся в сторону Уссурийска. Что им сотня километров. Представляешь, если бы и в правду, все так и было, так и полегли бы все, соколики, в этом поле, и никто бы о нас никогда не вспомнил.