Красный пассажир

Судового врача Семена Красильникова Игорь попросил провести обследования обоих девушек на предмет медицинской экспертизы в присутствии медсестры с плавбазы. Этот документ тоже находился у него в особой папке с другими отчетами по рейсу. Он известил об этом и капитана, на что тот только махнул рукой и с горечью сказал.

— Я не удивлюсь, что к концу рейса, наш пароход превратится в Садом и Гамору и если вы не наведете порядок, я сам займусь вашими пассажирами. А что до Карпентера, то это дело международное и я уже дал радиограмму, что Карпентер проспал свой пароход и теперь едет с нами обратно. Ну а на счет моих дневальных, я думаю, вы сами во всем разберетесь, когда этот самец — любовник очухается.

Ровно в десять зазвонил телефон.

— Это Батькова, клиент, кажется, пришел в себя, сейчас прибежит в к вам жаловать, так, что ждите.

Через минуту в дверь люкса ввалился Карпентер. Его можно было узнать лишь по особым отличительным признакам, то есть бороде и затертым до дыр джинсам. Все остальное больше напоминало Нью-Йоркского бродягу, выползшего на свет божий из ночлежки негритянского гетто.

— Меня ограбили, у меня пропали дорогие часы и деньги, — не скрывая слез, простонал Джон и обессилено плюхнулся в кресло. — Это все ваши страшные женщины, они просто какие-то бестии, я буду подавать на них в суд. И почему меня не разбудили во время высадки, вам придется поворачивать судно обратно, иначе я такой скандал устрою, мало не покажется ни вам, ни вашему руководству.

Смагин молча слушал, опустив голову, чтобы скрыть улыбку. Когда поток хорошо разученных, русских бранных слов начал потихоньку утихать, Смагин поднялся, вытащил из рабочего стола копии заявлений и акт медицинского обследования дневальных и бросил их на стол перед Карпентером.

— Вот в этих бумагах Джон заключено больше горя, чем ты мог принести за всю свою поганую жизнь.

Карпентер непонимающе поглядел на Игоря, затем взял бумаги и стал внимательно изучать. Потом он откинулся на спинку кресла и сжал голову руками.

— Это все вранье, меня подставили, — он с гневом в глазах посмотрел на Смагина, — я знаю, это ты все придумал, но я не такой дурак, как вы здесь все считаете. Я сейчас же пошлю радиограмму в свое посольство, и вам отдадут приказ везти меня, куда я назначу.

— Да кто же тебе сейчас даст пользоваться судовой связью, с сегодняшнего дня не ты наблюдатель, а мы должны присматривать за тобой, пока не передадим в руки правосудия. — Игорь сгреб бумаги и аккуратно положил их в папку, — по правилам я должен временно тебя изолировать от общества, как особо опасного преступника и сообщить об этом случае в соответствующие правоохранительные органы на берегу. Но пока я этого делать не буду, я даю тебе шанс подумать и если ты человек умный, я, думаю, мы сможем с тобой договориться. Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Что я должен сделать?

— Ничего особенного, просто ты можешь выкупить свою свободу за определенную сумму. Я знаю, сколько ты заработал от продаж нашего флота и если не пожадничаешь, то спокойно отправишься в свою Америку. По нашему законодательству изнасилование с угрозой применения оружия, причем изнасилование в особо извращенных формах, карается от десяти до пятнадцати лет лишения свободы. В наших тюрьмах, впрочем, как и в ваших эта статья особенно неуважаема в уголовном мире, поэтому с первого дня тебе придется перейти на положение петушиной команды, сначала в камере, а затем и на зоне.

— Что это такое, петушиная команда? — Джон повертел головой, вспоминая русский сленг.

— Не мучайся ты этого пока не знаешь, по — вашему — это педерасты. Представь себе минимум десять лет в камере с отпетыми преступниками в согнутом положении, так что пятьсот тысяч баксов для тебя будет мизерная сумма за свое освобождение. За каждый день свободы ты заплатишь около ста долларов. Сумма, о которой смешно даже говорить, не схаваешь лишнего вонючего гамбургера и будешь еще меня за это благодарить. Ты запоминай тюремный сленг, по нашему феню, чтобы потом канаки — монаки не шмонать, это тебе пригодиться в тюрьме.

— Нет, никогда, я не хочу в тюрьму, я не виноват и у меня нет таких денег, а если бы и были, я тебе никогда их не отдам, — Джон свернул из пальцев дулю и повертел у носа Смагина.

— Согласен, ты хочешь в тюрьму, тогда я сейчас же вызываю моряков, и мы тебя определяем под арест до Владивостока в каюту, где ехали наши афганцы. Ты ведь не сомневаешься, что я сделаю так, как задумал, я просто не имею права держать на свободе человека, угрожающего безопасности вверенного мне судна, экипажа и пассажиров, ты ведь представляешь опасность для общества. Ну, так что, готов ознакомиться с советскими лагерями, уж там-то наберешься блатной лексики с избытком.