Красный сфинкс

«Смутно помнится детство, когда отец был на фронте, а я с матерью жил в Петрограде. Помню траву между булыжниками на линиях Васильевского острова, серые корабли на Неве, запыленные пустые витрины Гостиного двора на Шестой линии, своды Андреевского собора, куда водила меня мать молиться за отца. Помню, дома на подоконнике долго лежала железная стрела, короткая и тяжелая, – ее привез кто-то с фронта; такие стрелы в самом начале войны немецкие авиаторы вручную сбрасывали со своих самолетов, бомб еще не было. Тупым концом стрелы я колол косточки от компота. Позже, когда стало голодно, мать увезла меня в деревню к няне, в Тверскую губернию. Место было глухое; помню, зимой няня держала собаку в сенях, а меня и днем не выпускали на улицу одного: волки забегали в деревушку средь бела дня. Керосину не было, по вечерам жгли лучину – помню это не только „умственно“, но и чисто зрительно. Лучину вставляли в каганец – довольно конструктивный прибор из кованого железа; огарки падали в корытце с водой… Теперь, в век атома, странно сознавать, что я видел это своими глазами, что это было в моей, а не в чьей-то другой жизни…»

«Мать много читала. Память у неё была превосходная, она помнила многие стихи Фета и Тютчева, а Пушкина чуть ли ни всего. Надо думать, что это от неё я унаследовал любовь к поэзии, но на первых порах какой-то несерьёзной была у меня эта любовь. Я сочинял стишки– дразнилки, хулиганские частушки, а в шестом классе песню непристойную написал… В 1931 году, после окончания школы-семилетки, я не решился держать экзамен в ВУЗ, ибо знал, что в математике туп и экзамена не выдержу. Решил стать фабзайцем, – так в шутку именовали учеников ФЗУ (фабрично-заводского ученичества). Для этого я пошёл на Биржу Труда и получил направление в техническое училище, которое находилось на улице Восстания. Принят туда я был без труда. Меня зачислили в Керамическую группу, и через два года я стал кочегаром на фарфоровом заводе („Пролетарий“). Обжиг фарфора – дело непростое, и трудились там люди серьёзные…

В 1934 году стихи мои стали печататься в городских газетах…

В 1940 году в ленинградском издательстве «Советский писатель» вышла первая книжка стихов – «Светлый берег». А в Союз писателей приняли годом раньше – по рукописи…»

В 1943 году – книга стихов – «Защита».

Тоненькая, невзрачная – в бумажной обложке, сам В. С. Шефнер очень ценил ее.

В 1946 году – «Пригород». За нею – «Московское шоссе» (1951), «Взморье» (1955), «Личная вечность» (1984), «Годы и миги» (1986), «В этом веке» (1987), «Архитектура огня» (1997).

В 1997 году Вадим Шефнер был удостоен Пушкинской премии.

«Мой левый глаз был непоправимо повреждён в детстве, – вспоминал он, – вижу я только правым, поэтому до войны был белобилетником, не военнообязанным, и на военную учебу меня не призывали. Но когда началась Великая Отечественная война – тут и я пригодился, был призван и стал рядовым 46 БАО (Батальон аэродромного обслуживания). Летом 1942 года из этого батальона я был передислоцирован в армейскую газету „Знамя победы“. Работал там как поэт и как рядовой журналист…»

Глядитесь в свое отраженье,
В неведомых дней водоем, —
Фантастика – лишь продолженье
Того, что мы явью зовем…

«Что толкнуло меня на писание фантастики?

Очевидно, ощущение странности, фантастичности жизни, сказочности ее.