Красный сфинкс

«Армия приучает человека ощущать реальную ценность собственной личности не со своей частной, но с посторонней точки зрения – ценность, намного уступающую значению таких понятий, как дисциплина и долг. Но к этому человек приходит не сразу и далеко не сразу исключает из своего лексикона, даже мысленного, слова „настроение“ или „расположение духа“. А может, дело еще в том, что, начиная служить в армии, о героизме которой за многие годы было и еще наверняка будет сказано так немало, человек (а в первую очередь – человек с романтическим складом характера) ищет способ как можно скорее продемонстрировать те запасы героического, которые, конечно же, таятся в нем. Не сразу, далеко не сразу начинает он понимать, что высший героизм, быть может, заключается в том, чтобы приказы не обсуждать, а выполнять – беспрекословно, точно и в срок, как сказано в уставе…»

И дальше: «Армия – это особая страна, особое мировоззрение и образ жизни. В армии есть все, что есть в гражданской жизни, и сверх того многое, чего в гражданке нет. В армии есть своя аристократия и свой плебс. Свои ученые и писатели. Свои артисты и композиторы. Свои таланты и бездари. Свои изобретатели и исполнители. Свои художники и инженеры. Свои философы и люди действия. Люди принципа и конъюнктурщики. Свои спортсмены и свои гиподинамики. Свои герои и свои трусы. Свои независимые и свои подхалимы. Свои мечтатели и свои прагматики. Свои карьеристы и свои работяги. Свои удачники и неудачники. Свои трезвенники и пьяницы. Свои мудрецы и свои дураки; правда, говорят, что уж если дурак армейский, то он всем дуракам дурак. Может быть. Но какими бы ни были люди в армии, они – кроме всего прочего или прежде всего прочего – солдаты, люди приказа и подчинения, люди не самой легкой судьбы…»

Работал следователем прокуратуры, инструктором Елгавского райкома КП Латвии, в редакции журнала «Дадзис», возглавлял газету «Литература ун Максла» («Литература и жизнь»). Не один год отдал Рижской киностудии, Союзу писателей Латвии, издательству «Лиесма». В годы перестройки журнал «Даугава», руководимый В. Д. Михайловым, вошел в число самых интересных журналов страны.

«То, что я тогда писал, – вспоминал Владимир Дмитриевич, – не имело к фантастике никакого отношения. Начал я с вполне реалистических рассказов, для которых воспользовался наблюдениями, почерпнутыми в колхозах. Написал три рассказа, из которых один был сразу же опубликован в районной газете, выходившей на обоих языках (латышском и русском, – Г. П.), и потом перепечатан в нескольких других районах. Он оказался злободневным: в то время начали возвращаться из лагерей люди, участвовавшие в войне по другую сторону фронта – бывшие легионеры СС. Несколько позже рассказ был перепечатан в альманахе «Парус». Это издание, принадлежавшее русской секции Союза писателей Латвии, выходило два раза в год ничтожным по тем временам тиражом. Но для меня это было великим событием…»

Первая НФ публикация – повесть «Особая необходимость» (1962).

«Жил в Риге писатель Дмитрий Нагишкин, автор известного тогда романа „Сердце Бонивура“. „Парусу“ грозило закрытие: читателя он не привлекал, хотя из полугодичного сделался ежеквартальным, похудев вдвое. И вот, в поисках средств сделать его популярным, писатель этот обратился ко мне: „Володя, ты же любишь фантастику. Почему бы тебе не написать фантастический рассказ?“ Похоже, это был тот самый толчок, которого мне не хватало для того, чтобы прыгнуть в холодную воду. Быть может, я его даже подсознательно ждал. И согласился.