Красный сфинкс. Книга вторая

– Конечно, – согласился я, – ведь мы же строим новое общество, и было бы очень странно, если бы у нас все шло без сучка и задоринки. Как нельзя сделать самую простую рукоятку лопаты без отходов, без стружки, так нельзя сделать ничего нового, чтобы не было никаких производственных издержек.

– Но живете ли вы лучше, чем живут в капиталистических странах?

– Наша жизнь – настоящая осмысленная жизнь человека-творца. И если бы не бедность – мы жили бы как боги…»

Текст для тех лет просто невероятный! Иосиф Виссарионович, наверное, был в восторге.

«На другой день я сказал марсианину:

– Вы хотели знать причины нашей бедности? Прочтите!

И протянул ему газету. Марсианин прочитал громко: «На Васильевском острове находится артель «Объединенный химик». Она имеет всего один краскотерочный цех, в котором занято лишь 18 рабочих. На 18 производственных рабочих с месячным фондом зарплаты в 4,5 тысячи рублей артель имеет: 33 служащих, зарплата которых составляет 20,8 тысячи рублей, 22 человека обслуживающего персонала и 10 человек пожарно-сторожевой охраны…»

– Это, конечно, классика, – сказал я, – но этот пример не единичный, и что всего обиднее – это то, что кто бы ни писал, как бы ни писал, а толку из этого не выйдет до тех пор, пока не будет дано распоряжение свыше о ликвидации подобного рода безобразий. Если бы завтра Иосиф Виссарионович Сталин сказал: «А ну-ка, хлопцы, поищите, прошу вас, получше, – нет ли в нашей стране ненужных учреждений». Если бы вождь так сказал, то я уверен, что уже через неделю 90 % наших учреждений, отделов, контор и прочего хлама оказались бы совершенно ненужными…»

И далее: «Пришли ко мне в гости на чашку чая художник, инженер, журналист, режиссер и композитор. Я познакомил всех с марсианином. Он сказал:

– Я – человек новый на Земле, а поэтому мои вопросы вам могут показаться странными. Однако я очень просил бы вас, товарищи, помочь мне разобраться в вашей жизни.

– Пожалуйста, – сказал очень вежливо старый профессор, – спрашивайте, а мы ответим вам так откровенно, как говорят теперь в нашей стране люди только наедине с собой, отвечая на вопросы своей совести.

– Вот как? – изумился марсианин, – значит, в вашей стране люди лгут друг другу?

– О, нет, – вмешался в разговор инженер, – профессор не совсем точно, пожалуй, изложил свою мысль. Он хотел, очевидно, сказать, что в нашей стране вообще не любят откровенничать.

– Но если не говорят откровенно, значит, лгут?

– Нет, – снисходительно улыбнулся профессор, – не лгут, а просто молчат. А хитрый враг избрал себе сейчас другую тактику. Он говорит. Он изо всех сил лезет, чтобы доказать, что у нас все благополучно и что для беспокойств нет никаких оснований. Враг прибегает сейчас к новой форме пропаганды. И надо признать, что враги советской власти гораздо подвижнее и изобретательнее, чем наши агитаторы. Стоя в очередях, они кричат провоцирующим фальцетом о том, что все мы должны быть благодарны партии за то, что она создала счастливую и радостную жизнь. Я помню одно дождливое утро. Я стоял в очереди. Руки и ноги мои окоченели. И вдруг мимо очереди идут два потрепанных гражданина. Поравнявшись с нами, они запели известную песенку с куплетами «спасибо великому Сталину за нашу счастливую жизнь». Вы представляете, какой это имело «успех» у продрогших людей. Нет, дорогой марсианин, враги сейчас не молчат, а кричат, и кричат громче всех. Враги советской власти прекрасно знают, что говорить о жертвах – это значит успокоить народ, а кричать о необходимости благодарить партию – значит издеваться над народом, плевать на него самого, оплевывать и ту жертву, которую народ приносит сейчас.

– В вашей стране много врагов? – спросил марсианин.

– Не думаю, – ответил инженер, – я скорее склонен думать, что профессор преувеличивает. По-моему, настоящих врагов совсем нет, но вот недовольных очень много. Это верно. Также верно и то, что количество их увеличивается, растет, как снежный ком, приведенный в движение. Недовольны все, кто получает триста-четыреста рублей в месяц, потому что на эту сумму невозможно прожить. Недовольны и те, кто получает очень много, потому что они не могут приобрести себе то, что им хотелось бы. Но, конечно, я не ошибусь, если скажу, что всякий человек, получающий меньше трехсот рублей, уже не является большим другом советской власти. Спросите человека, сколько он получает, и если он скажет «двести» – можете говорить при нем все что угодно про советскую власть.

– Но, может быть, – сказал марсианин, – труд этих людей и стоит не больше этих денег.

– Не больше? – усмехнулся инженер. – Труд многих людей, получающих даже пятьсот рублей, не стоит двух копеек. Они не только не отрабатывают этих денег, но нужно бы с них самих получать за то, что они сидят в теплых помещениях.

– Но тогда они не могут обижаться ни на кого! – сказал марсианин.