«Красный стул» (СИ)

Гермиона тяжело выдохнула, запрокидывая голову и убирая волосы назад, но вздрогнула, когда кончики эфемерных пальцев проскользнули от правого бедра к ноге. Плоть под левой невидимой кистью напрягалась от жадного, просто обжигающего касания, медленно ползущего по талии к груди. Теодор невольно улыбнулся, не открывая глаз, и сжал край столешницы чуть сильнее. Он, завороженный, неотрывно наблюдал за каждым её движением. Грейнджер свела ноги вместе, пытаясь ограничить настойчивые ласки. Осторожное и лёгкое движение ладони окутало левую грудь, сжимая и массируя. Распаренная чувствительная кожа задрожала, когда чужой язык проложил липкую широкую дорожку от девичьего плеча к шее. Нотт чуть не задохнулся от желания почувствовать её вкус прямо сейчас, проклиная элементарную магию за неспособность передать её трепет губам.

Грейнджер не смогла сдержать сдавленный стон, когда пара пальцев протиснулась между сжатых бедер и огладила клитор. Где-то внизу живота Теодор ощутил прилив тяжести. Он втянул воздух сквозь зубы и почувствовал, как во рту скопилась слюна. Абстрагироваться от собственных ощущений не получалось: возбуждение уже струилось вдоль линии бёдер. Пальцы слегка сжали отвердевший розовый сосок, а губы вобрали кожу на сгибе тонкой шеи. Её дыхание участилось, и Гермиона опёрлась ладонью о стену, явно пытаясь справиться с нахлынувшими ощущениями. Нотт облизал губы, чувствуя, как жар обволакивает вены и плавит мысли. Воспользовавшись секундной женской слабостью, пальцы правой руки скользнули вдоль промежности, проникая между половых губ. Она закусила нижнюю губу и зажмурилась, пока распаляющие мягкими круговыми движениями подушечки пальцев поочередно надавливали на вход влагалища.

«Твою мать…» — в лёгкие проник странный запах гари.

Убрав турку с плиты, Теодор надул щёки и с силой выдохнул. Выкипевший кофе, расплескавшийся по керамической поверхности, уже превратился в засохшую лужицу. Опустив взгляд вниз, он раздражённо фыркнул, замечая несколько капель на белой рубашке и натянутую ткань брюк в области паха. Взяв полотенце, Нотт зачем-то провёл по уже впитавшемуся пятну, а затем бросил бесполезную тряпку куда-то в сторону, напряжённо разглядывая стену перед собой. Зрачки нервно бегали из стороны в сторону в попытке зацепиться взглядом хоть за что-то, чтобы не возвращаться к этой невыносимой маленькой шпионке.

В ушах застряли звуки её негромких стонов. Член под грубой тканью дёрнулся, доставляя дискомфорт. Расстегнув ремень, Нотт вытянул заправленную рубашку из брюк и откинул голову назад от накатывающего бессилия. Находиться с Гермионой под одной крышей стало тяжело. Она изматывала, даже когда он не мог ощущать её присутствия. Лениво расстёгивая пуговицы осточертевшей за день и уже испачканной рубашки, Теодор развернулся лицом к барной стойке.

«Нахер кофе. Нужно что-то покрепче, — мельком бросив взгляд на шкафчик с алкоголем, а затем на винную стенку справа, он отрицательно покачал головой. — Нет, низкий градус тут уже не поможет».

Бросив вещь прямо на лакированную поверхность, Теодор достал первую подвернувшуюся под руку бутылку и стакан. Бренди как нельзя кстати подходило к сложившейся ситуации. Настроения исправлять хаос на плите не было, а потому он решил оставить это горничной. Запах жжёного кофе тянулся в воздухе. Нотт поморщился, наполнив стакан и осушив в одно движение. Жжение в горле немного помогло, а опаленные алкоголем рецепторы заставили мысли, расплывшиеся во влажную жижу, собраться в кучу. Наполнив стакан ещё раз, он отодвинул его в сторону и, облокотившись на стойку, потёр виски указательными пальцами. Воображение навязчиво подкидывало картины из душевой, а разум шептал, что продолжение неизбежно.

Усмехнувшись собственным рассуждениям, Теодор поднял бокал, разглядывая, как горючая жидкость бьётся о стеклянные стенки. Он завис, пытаясь достоверно идентифицировать свои ощущения от невербального сеанса магии, но его размышления прервала вплывшая в гостиную с книгой в руках Грейнджер. Она была в своем репертуаре: длинной белой майке почти до колена — да будь она проклята — и без белья сверху. Ниже Нотт не хотел смотреть, но Гермиона будто чувствовала его нежелание, а потому заняла место напротив него, садясь на диван. Она слегка согнула оголённые ноги в коленях так, что майка собралась гармошкой в районе бёдер, демонстрируя тонкую, едва заметную полоску бледно-синего цвета.

«Выбор леди — её полное право», — поджав губы, Теодор потёр подбородок, наблюдая, как она судорожно сжала переплёт.