«Красный стул» (СИ)

Гермиона откинула голову назад, подавшись тазом навстречу его движениям. Она протяжно и громко выдохнула, выгибаясь сильнее. По ладоням расползся дикий режущий зуд, требующий касаний. Нотт сжал пальцы сильнее, чтобы удержать свой порыв, и почувствовал, как внизу живота нарастающими волнами подступает оргазм.

«Блять, не сейчас», — удивляясь собственным мыслям, он сильнее сжал челюсть.

Она была слишком громкой, слишком податливой и чувствительной. Её отзывчивость даже на такую незначительную ласку будоражила центры удовольствия намного сильнее, чем любой секс. Наслаждение на её лице дёргало за какие-то невидимые нити, подводя прямо к краю. Её строптивые игры с его терпением породили внутри потребность видеть девушку уязвимой и зависимой. Ему было жизненно необходимо чувствовать её добровольное подчинение и то, как она рассыпается на части от его прикосновений.

Ему показалось, что он сошёл с ума, ведь в то мгновение готов был положить к её ногам всё, что угодно. В обмен на возможность иметь власть над её мыслями и телом. Это безрассудное, совершенно глупое желание пропитало каждый нейрон в голове, откликнулось в каждых клетке и нерве, просочилось куда-то под рёбра, разъедая стенки сосудов. Опрометчиво и противоестественно. Иррационально и пугающе. Но необходимо и важно.

Осознание обрушилось на него слишком неожиданно и одновременно с несвоевременным жёстким экстазом. Теодор громко выдохнул ей в губы, содрогнувшись всем телом. Тонкие пальцы проскользили по затылку, зарываясь в волосы, и Гермиона снова припала к его губам затягивающим поцелуем. Стихающий, казалось, голод опять начал заполнять вены. От резкого прилива вожделения было впору захлебнуться, но он уже не мог так просто сломаться в этой игре. Она должна ему принадлежать. Плевать, что это звучит по-собственнически и эгоистично. Нотт этого хотел, но способ получения желаемого всё ещё был крайне важен.

— Мне достаточно одной партии на сегодня, — отстраняясь от её губ, удовлетворённо протянул он.

— Бросать соперника на полпути.… Не очень-то спортивно, — недовольно фыркнула Грейнджер, наблюдая, как он выпрямляется.

— Бросать? — самодовольно переспросил Теодор, взяв футболку со спинки дивана. — Я не сказал, что закончил.

Он улыбнулся, глядя на то, как меняется выражение её лица. Пальцы настойчиво огладили грудь, сжимая сосок сквозь ткань майки. Язык широким хлёстким движением прошёлся вдоль влажного пятна на кружевном белье. Губы Гермионы задрожали, а пальчики судорожно сдавили обивку дивана. Она сглотнула.

— Вас сегодня ждёт очень долгая ночь, — Нотт слегка склонил голову, когда она сжала губы, сдерживая стон, — но я всегда готов выслушать, если возникнут какие-то просьбы.

Удовлетворившись её реакцией, он покинул гостиную. Теодор больше не хотел, чтобы она просто попросила. Он желал довести её до исступления. Он был готов потратить всё своё свободное время, чтобы усугубить состояние тактильного голодания. Сублимация должна не спасать Грейнджер, а только усугублять ситуацию. Нотт хотел заполнить её сознание так же, как она заполнила его. Маленькая месть, которая вызвана большим наплывом эмоций. Закономерная реакция на долгий флирт, переходящий все грани приличия. И если правила их взаимодействия таковы, то стоит им следовать, не нарушая собственные принципы.

Но даже грубое вмешательство возросшей в стенах квартиры похоти никак не мешало ему анализировать общую расстановку сил в Лондоне. Гермиона не могла быть рядовой работницей Министерства, которую удачно вплели в большую игру. Даже если сейчас она не врала, что присутствовала внутри этого хаотичного месива из собственного желания, то за её спиной крылась большая история. Теодор включил душ, вглядываясь в капли, разбивающиеся о светлый кафель.

«Сирота, которая носит девичью фамилию биологической матери… — он поджал губы, сделав воду холоднее. — Тебя удочерили и с раннего детства растили приёмные родители, но не сменили фамилию?»

Этот факт показался ему до ужаса идиотским и странным. Когда люди берут приёмного ребенка, то стремятся оградить его от прошлого и дать лучшее будущее. Многие дети из подобных семей не посвящаются в тайны своего рождения. Нотт нахмурился, почувствовав странный укол внутри темечка. А если он подошёл к этому не с той стороны? Как правило, родословную проверяют на несколько поколений, но если это касается приёмной семьи, то всё становится сложнее. Теодор попытался вспомнить, что именно о них записано в досье, но информация была настолько посредственной, что не отпечаталась в памяти.