Красный тайфун

А он щебечет — вы что, не понимаете, что сейчас станете виновником войны между нашими государствами? И отчего вы смеетесь?

— Да как же не смеяться? — отвечаю — переведите ему, что мы все через такую страшную войну прошли, какой никогда еще не бывало на земле. После нее самураев, с которыми вы тут четырнадцать лет возились — нам хватило, лишь на месяц размяться слегка. И это ты нас — войной пугать будешь? Короче, передай своим — всю падаль, сколько мы сейчас накрошим, вы сами будете убирать, чтоб у нашей границы не смердело. И еще, после с вашего Чана уплатить потребуем, за потраченные на вас боеприпасы и солярку.

Ну он и скатился к своим! Рванули назад, на ту сторону — только грязь из‑под колес летит. Понимал ведь, что как начнется, он первый кандидат в мертвецы? А нам тоже позицию сменить — все ж видел этот наш НП? Нет, не стоит — уж очень тут обзор хорош, и блиндажик укрытый, а калибры у них, насколько видно отсюда, три дюйма, максимум сто пять, только прямое попадание опасно. А первым залпом без пристрелки хрен накроют, а второго залпа им сделать не дадут — идиоты, это кто ж сейчас артиллерию на виду у противника ставит, впрочем вы же с закрытых позиций наверняка не умеете стрелять? У нас кроме «катюш» (что для неокопавшегося противника на открытом месте, сущий ад) еще и гаубичный дивизион и минометчики — до ближних китайских батарей даже они достанут! А десяток легких «стюартов», и с полсотни броневиков, против батальона тяжелых танков и полка 122мм самоходок, это даже не смешно — наши калибры их тонкую броню даже при близком разрыве осколками пробивают, а прямое попадание просто разносит коробочку в пыль, и за прицелами у нас все фронтовики, мазать не будут. После, пехоте по открытому полю атаковать, без артиллерийской и танковой поддержки, это особо изощренное самоубийство — самураи наверное, рискнули бы, и может даже кто‑то до наших позиций и добежал, но китайцы в излишней храбрости никогда не были замечены, это у них ведь говорят, «из хорошего железа не делают гвоздей, а из достойных людей, солдат». Так что, не блефовал я — стоит мне приказ отдать, и не будет там, впереди, на поле, ничего живого — кто от снарядов уцелеет, тех на гусеницы намотают, когда мы в контратаку пойдем, тяжелые танки в первой линии, самоходки во второй, «катюши» и гаубицы поддержат — и все это против толпы китайского пехотного мяса, уже прореженного артподготовкой! Научены мы, если уж начнется, то чтобы недобитых не оставлять, которые могут завтра на нас снова!

Ну а после? Так ведь если будет иметь место открытая китайская агрессия — а мы лишь ответили? И никто нам не отдавал заранее приказ «огня не открывать», как на дальневосточной границе в сорок первом — сорок втором было. Не мы сейчас должны бояться провокаций — нас должны бояться не спровоцировать, если я правильно понял политический расклад!

Нет, все же не решились. Не полные дураки. Остановились, постояли — и пошли назад. Ну и ладно, живите — мы добрые, пока!

А после я узнал, что японский майор просил вернуть его солдатам оружие. Чтобы, если «китайские свиньи» посмеют напасть, поддержать нас. И тогда я окончательно понял — что завершилась эта война. Раз уже вчерашние враги объединяются — значит, те противоречия в прошлое канули, а новые, совсем иные, и между другими сторонами, появились. Кончилась бесповоротно эта война — и кажется, надвигается новая. Но справимся и сами — без японцев.

Их отправили эшелоном через три дня. Затем разъехались и китайцы. Но не все — «товарищ Фэнь» остался, после того как с ним побеседовал приехавший товарищ из Особого отдела, вместе с какими‑то китайскими мордами. Официально, для связи с местным населением, и как переводчик. Хотя подозреваю, что наши на той стороне тоже что‑то секретное проводят — ну, когда надо, и меня озадачат, сообщат.

Пока что «товарищ Фэнь» ведет беседы с нашими офицерами. Разливается в благодарности к СССР, за освобождение от японской оккупации — и настойчиво интересуется, собираемся ли мы уходить из Китая. А еще озабочен, что мы линию раздела зон «границей» назвали — значит ли это, что Сталин решил Маньчжурию и Пекин забрать себе?

Отвечаю — про Пекин речи не было. А Маньчжурия, это вообще‑то Маньчжоу — го, такое же суверенное государство, как Монголия (как нам в политотделе разъяснили). Был это изначально забытый богом край империи Цин, и подняли его сначала мы, русские, построив Харбин и КВЖД, затем японцы, вкладываясь в Маньчжурию — ну а ваше там что, кроме какой‑то части населения?

Говорит — КВЖД, и русские концессии, были по отношению к Китаю колониальным бизнесом русского царизма. А коммунисты не должны своим признавать наследие царского режима. Оттого, мы рассматриваем эти территории лишь как временно утраченные, и благодарны Советскому Союзу за то, что он взяли их на сохранение в столь трудное для Китая время — но будет по справедливости, когда мы у себя восстановим порядок, то нам будет все возвращено.