Красный тайфун

Второе. Помощь от некой иной цивилизации, сосуществующей на Земле рядом с известными нам — наподобие мифической страны Шангри — Ла, намного опередившей наши в развитии и от всех скрытой. Остается тогда вопрос, с чего бы они, никогда прежде не вмешивающиеся в наши войны, вдруг решились — и почему на стороне русских? И откуда тогда взялся экипаж — из русских, но «других»?

— Предположим, в Шангри — Ла образовалась русская колония — сказал Нимиц — припоминаю, что в России и раньше ходили легенды о мифической счастливой стране «Беловодье». После 1917 года число иммигрантов превысило критический предел — возможно даже, что вся эта акция, всего лишь частная инициатива тех, кто не забыл еще о прежнем Отечестве?

— Предположим. Сходится даже время, когда в Беловодье или Шангри — Ла образовался русский анклав — не менее одного, но не более двух — трех поколений, так как в противных случаях языковое сходство было бы, соответственно, или более или менее заметным. Но тогда непонятно — а американцы там откуда взялись, в значимом количестве, раз сумели на язык повлиять? Второе — это никак не объясняет глубокого уважения, вернувшихся «русских» к Сталину и Советскому Союзу — напомню, что они бежали туда в революцию, как раз от красного большевистского террора! Или ушли прежде, еще из царской России, и никак не могли проникнуться советскими идеями. А ненависть и презрение к американцам откуда — даже если Беловодье не было раем, и там между переселенцами была самая жесткая борьба, с чего бы Лазареву распространять свои чувства к небольшой группе отщепенцев на всю американскую нацию в целом? И третье — анализ развития советских технологий до и после появления «Моржихи» указывает на отсутствие совершенно новых и неожиданных технологических решений, но в то же время после ее появления явно ускорились разработка и внедрение технологий советского же изобретения. Словно русские научились из всего разнообразия разработок сразу же находить самое удачное. Что больше похоже не на влияние иной развитой цивилизации, а на использование уже изученного своего же опыта. Но это уже другая версия, о которой скажу дальше.

Третий вариант — «инопланетный». По сути практически ничем не отличается от второго, только иная цивилизация находится не на Земле, а вне ее. Однако все остальные противоречия остаются, и речь все равно должна идти о русских и американских анклавах на иной планете. Раз уже пришельцы — биологически, однозначно земляне, с земными женщинами совместимы, дети рождаются самый обычные. Все возражения — аналогично предыдущему.

Четвертый вариант — «параллельный мир». Версия для меня самого малопонятная — родилась из объяснений одного знакомого мне «безумного гения», что в нашем пространстве может быть не три а четыре, пять, и даже больше измерений, и каждое «сечение» это свой мир, похожий на наш… даже если это так, то все подобно двум предыдущим вариантам.

И наконец пятый — наиболее интересный и логичный. Если иной мир лежит не в «нигде» а в «никогда».

— Простите, а в чем особенность этого варианта, в сравнении с уже сказанным?

— Да в том, что Шангри — Ла, или коммунистический Марс никак не связаны ни с русскими, ни с нами! А вот тут оказывается, что это — наше будущее. То, к которому мы придем. Скажите, Честер, что бы было, если бы в ту войну с испанцами в составе эскадры Серверы оказался «Нью Джерси»? И главный вопрос — отчего Лазарев (и по некоторым сведениям, не он один, но и многие из его команды), ненавидит нас больше, чем немцев?

— То есть, хотите сказать… В том будущем, мы и русские воевали? Тогда «моржиха», это серийный корабль уже Третьей Мировой…

— Договаривайте, Честер — судя по тому, что сюда пришла русская, а не американская подлодка, ту войну мы проиграли. Причем у тех русских счет к нам больше, чем у живущих сейчас, к немцам, и это после того, что творили наци в СССР! Могу представить, что сделали там, в будущем, наши потомки… причем это было еще и чем‑то глубоко презираемым, совершенно не заслуживающим даже уважения. Русские, бесспорно, умеют воевать — но их мышление в чем‑то еще остается в устарелых традициях прошлого века. Когда я в сорок четвертом был в Москве, то один их генерал сказал мне, что наши стратегические бомбардировки, это военное преступление, «истреблять мирное население, в том нет ни чести, ни воинского искусства».

— Может быть, мы все же выиграли ту войну? Или хотя бы, остались при своих?