Красный террор глазами очевидцев

Столкновение с Левицким, Вальяно и Гнаденбергом в значительной степени способствовало тому, что в дальнейшем рабоче-солдатские патрули уже физической силой преграждали мне доступ в тюрьму. К счастью, вскоре заложники были освобождены из тюрьмы и значительная тяжесть ответственности, хотя и невольной, за участь пребывавших в тюрьме заключенных свалилась с моей души.

Но в ближайшие дни произошел в советских верхах сдвиг, показавший оскаленное лицо подлинного актуального большевизма.

Первыми симптомами сдвига явились арест по ордеру председателя губ[ернского] исп[олнительного] комитета Вдовенко, председателя совета народных комиссаров А. А. Пономарева и военного комиссара Мирошниченко, а затем освобождение из тюрьмы матросов, — вожаков конно-горно-морского батальона.

Правда, и Пономарев, и Мирошниченко скоро были восстановлены в правах, но они предпочли скрыться и более к власти не возвращаться, освобождение же матросов из тюрьмы было чревато исключительными последствиями.

Освобождение матросов произошло как-то внезапно, в отсутствие комиссара юстиции Гамаюна и, кажется, председательницы чрезвычайной следственной комиссии Вальяно. Выпущенные из тюрьмы матросы чуть ли не в тот же вечер собрали многолюдный митинг, на котором провели разработанный ими ранее план кровавого похода на городское зажиточное население.

По этому плану город был разбит на кварталы, и каждый квартал был вверен попечению карательного отряда с руководителем из матросов во главе. Карательным отрядам было поручено произвести повальные обыски во всех квартирах, и, в случае нахождения в квартире оружия, значительных запасов питания или при основании заподозрить кого-либо из живущих в квартире в активной контрреволюционности, начальникам карательных отрядов предоставлялось право уничтожать виновных на месте их пребывания.

Я не знаю точно, санкционирован ли был этот план повальных грабежей и убийств советом народных комиссаров и губернским комитетом, но факт тот, что в самом скором времени населению было объявлено о воспрещении после известного часа выходить на улицу под угрозой расстрела, появились на улицах тяжелые автогрузовики, украшенные черными флагами, и начались обыски и аресты, сопровождаемые по ночам ружейной и револьверной пальбой.

Настало жуткое время для гор. Ставрополя. Из уст в уста передавались сведения о произведенных за ночь арестах, грабежах и расстрелах. Громыхали переполненные матросами грузовики с чем-то, прикрытым брезентами. Жители квартир с ужасом ожидали появления карательного отряда.

Одним из первых был арестован Андрей Андреевич Чернышев[148] и бывший Ставропольский предводитель дворянства, 80-летний ген. П. С. Мачканин.[149] Сначала и мне, и родственникам их удавалось устанавливать часто менявшиеся места их заключения, но потом от А. А. Чернышева была получена через случайного посредника записка, что его начали пытать и мучить и объявили, что завтра казнят.

Как-то не верилось, что исключительно популярный на окраинах лектор, любимый педагог и учитель, между прочим, Марии Вальяно, бессменный гласный демократической думы, а с другой стороны, престарелый восьмидесятилетний П. С. Мачканин могут пасть жертвами кровавого разгула матросов. Я утешал приходивших ко мне родственников их, мучился сам трагедией моего бессилия, но искренно не верил в возможность их мученической смерти.

Как вдруг, однажды, на мой телефонный вопрос члену следственной комиссии Амур-Санану я получил ответ, что они оба казнены. Вскоре затем Амур-Санан вошел ко мне в кабинет. Я теперь не помню, да едва ли и тогда давал себе отчет, что я ему говорил, но только помню, как он рыдал, закрывши лицо руками, клялся в невиновности в этой крови, а потом как-то боком выскользнул из моего кабинета.

В состоянии сильнейшей экзальтации я сейчас же написал от руки и послал совнаркому заявление следующего содержания: «Вот уже несколько дней как по городу идут повальные грабежи и аресты мирных горожан Ставрополя, и советская власть не принимает никаких мер к обузданию грабителей и насильников. Мало того, ходят зловещие слухи, что грабители присвоили себе обязанности бессудных палачей и уже есть первые мученики их разбойничьей расправы.

Предваряя совет народных комиссаров, мною предложено судебному следователю по важнейшим делам немедленно приступить к следствию о творящихся массовых насилиях и убийствах, как прокурор, я требую, чтобы были приняты немедленные и самые решительные меры к прекращению творящихся преступлений, чтобы были арестованы и переданы в распоряжение мое виновные в этих преступлениях и чтобы мне и лицам прокурорского надзора был открыт доступ во все места заключения для проверки оснований содержания под стражей лиц, там находящихся».