Красный Треугольник

Заскочила шальная мысль: а не дать ли деру? Как раз вовремя. Полотнище слабое, прорвется под прыжком. А дальше что? Он один и ничего не знает в Треугольнике, даже если убежит – не выдержит Ночь. На него будут охотиться не только месрезы, но и эти. Кстати, кто они? В какую шайка угодила Машка? Может – противцев? Или у них это цехом называется?..

Совещание закончилось, строй, куда менее опасный, походил теперь на семейную фотографию.

– Есть желание? – изрек Чингиз.

– Напиться напоследок. Третьи сутки ни капли.

Лысая девица исчезла и вернулась с прозрачным бурдюком, по виду напоминавшим сильно раздутый презерватив, старинный, а потому крепкий. Надпись «Сделано в СССР» криво растянулась под весом мутной жидкости. Припав к резиновому горлышку, Тимур жадно глотнул воды с вонью ржавых труб. Пил упорно, потому что твердо знал: именно так надо.

Опустевший сосуд ужался в то, чем и был, лысая бережно схоронила его под плащом. Тимур облизнулся:

– Ну что, закончим?

Чингиз опять скрестил руки, как памятник неизвестному полководцу:

– Кем жил в Далёке?

– В банке работаю… работал.

– Хорошо, что не презренный мозак.

– Я тоже рад.

– Как попал сюда?

Страх утонул в гнилой воде, Тимур сдал самый сложный экзамен в своей жизни без подготовки. Просто вынул наугад единственный счастливый билет. А потому не стал нарываться и мирно поведал, как сначала… а потом… и вот… и про глаб, конечно… так что теперь… И даже обнаглев, спросил:

– Может, скажешь, где выход?

– Выхода нет, – механически ответил Чингиз. – Значит, глаб не отпускал?

Тимур сознался.

– Но ведь глас был… Странно.

Давление недоверия стало падать, барометр показал «ясно». Чингиз ослабил гордую осанку и довольно мирно спросил:

– Так что ты видел, пришлец?

– Последние дни богаты впечатлениями.

– Говори про торбника.

– Да, ерунда. Наверное, перепутал.

– Отвечай, пришлец! – опять закричала Машка.

Боевые коллеги покосились с осуждением.

Пришлось вкратце поведать печальную историю богатенького бомжа, его преждевременное разрывание и внезапное явление целым и невредимым.

Грозные убийцы присмирели, задумавшсь о чем-то, понятном только им.

– Хочешь быть за нами? – спросил вождь, раздумывая о своем.

– Опять три условия зададите?

– Зачем? – встрял Мик.

– Месрезы уже меня принимали…

Смеялись на все голоса, кроме Машкиного, но Чингиз быстро подвел черту:

– Этого не может быть. Ты ошибся.

Тимур уже собрался возразить, но помешала Машка:

– Отвечай: согласен?

– Нет вопросов, конечно, согласен…

Последовало холодное знакомство. Мика, оказалось, зовут так, а рыжего амбала – всего лишь Кортес.

– Боксер?

– Дальнобойщик. – Верзиле ошибка понравилась.

Стриженая боевичка была названа Батыем, про Машку сказано что-то невнятное, а про себя Чингиз и вовсе забыл: вождь, что тут говорить. На этом представление окончилось. На всякий случай Тимур спросил:

– Мне что-нибудь полагается сказать?

Чингиз насторожился:

– О чем ты?

– Клятва, что-нибудь вроде «прими или отпусти». Может, контракт подписать?

Чингиз оглянулся, бойцы смотрели сурово.

– Рады принять тебя, пришлец. Будет тебе дело, раз так хочешь…

Однако что именно потребуется от новичка, пояснить отказался, хмурым взглядом окинул вновь принятого и пробормотал:

– Ловкий ты, пришлец, уже до таможни добрался… Может, и в самом деле…

– Что «в самом деле»? – спросил Тимур.

Но вождь уже натянул на лицо непроницаемость:

– Салах обучит тому, что должно.

28-й до Эры Резины

Улицы, пустынные днями, захватило пиршество. Повсюду грудились обитальцы Треугольника с раздутыми животами, лу`жники валялись вперемешку с торбниками и живцами в пьяном отупении, сытно рыгали и таращили разноцветные глазенки. Кто смог – обжирался до потери сознания и, перемазанный кровью, отдыхал под свалившимся счастьем. Дремали в собственной блевотине, прижимая обглоданные куски мясца.

Было мирно, но Машка сохраняла бдительность. Обойдя очередное тело, тревожно заметила:

– Беда пришла… Из-за тебя.

Тимур не смог проникнуться горем, потому что поспевал кое-как:

– Ну, и что? Наелись досыта. При чем тут я?

– Уничтожено все мясцо.

– Глабы новое нарастят.

– Ты глуп, пришлец. Знаешь, что будет?

– Наверное, все то же…

– Ну, так скоро узнаешь…

– Ма… Салах, а ты противец?

Она резко затормозила:

– Кто назвал тебе этот клич?

Опять прыжок настроения, просто качели бешеные, такой характер даже Треугольнику не выправить.

– Матильд. Что он значит?

Сделав вид, что оглохла, Машка заспешила. Зараза такая.

В животе хлюпала водица, которой Тимур выпил слишком много. Заглушить отвратительные звуки он постарался болтовней:

– Когда начнешь обучение? Старший ведь приказал. Вдруг поручит сложное дело, а я не готов. Не хочу провалить, а то перед Чингизом будет неудобно.

Решительная девица указала на стену глухого брандмауэра:

– Здесь выберешь оружие.

На все пространство красного кирпича приходилась лишь драная дверь, над которой скособочилась вывеска из куска жести с подтеками букв: «Отпущалки».

– Заплатишь, сколько попросит.

Наверняка какой-нибудь подвох. Поправив шлем, Тимур постарался нащупать:

– Подскажешь, что выбрать? Может, последнюю модель махобоя?