Красный цветок

Но сколько шансов на то, что внезапно воздуха просто не станет?

От резкого скачка давления кровь в венах забурлила. Тело чувствовалось огромной разжиревшей тушей, готовой разорваться под собственной тяжестью.

Смерть легкой не бывает…

Мгновение – и всё пропало.

На фоне восходящего солнца, алого, словно сердце, вырванное из груди, выделялась фигура Миарона. Его когти ещё не успели исчезнуть и выглядели как острые ножи, легко обезглавившие бывшего друга.

Лицо оборотня одновременно выражало и триумф, и сожаление.

– Ты?.. – выдохнула я. – Миарон, спасибо! Я…

Он скользнул по мне взглядом.

Не успела я и глазом моргнуть, как зверь, оказавшись рядом, подхватил меня с земли, легко крутанув, точно я была не человеком, а тряпичной куклой.

Острые когти сомкнулись теперь уже у меня на шее.

Горячая струя крови обильно полилась из открывшейся раны.

– Ты, я вижу, горишь желанием высказать признательность за спасение жизни? С радостью тебе в этом помогу.

Языком, по кошачьи, он слизывал кровь. Медленно, сладострастно и жадно.

Дрожь прошла по телу. Я затруднилась бы определить причину её происхождения.

Как между собой могут тесно переплетаться удовольствие и омерзение? Боль и истома?

Ну и силища у него в руках! Ещё немного, и он просто сломает мне ребра.

Видимо, желая избежать столь неприятного инцидента, Миарон разжал кольцо своих рук.

– Между нами всегда так! – засмеялся он.

И кажется, его нисколько не трогало и не смущало то, что вокруг нас лежат тела Чеаррэ, одного – точно мёртвого, второго – живого лишь наполовину.

– Ты напугана? Ты ненавидишь меня! Но посмеешь ли ты солгать, утверждая, что я тебе безразличен?

Он нависал, черный, грозный и как никогда, серьёзный.

– Ты всерьез планируешь прижиться в доме Чеаррэ? На самом деле веришь, что станешь для них своей? Ах, да! Как я мог забыть? Ведь Чеаррэ все, как один, у нас белые и пушистые, чистые и высокородные – Воители Белого Братства! Они-то не станут использовать плохо осознаваемую Силу глупенькой сиротки? Им можно верить. Им можно позволять торговать собой, словно шлюхой!

– Они не торгуют мной!

– Ты этого даже не осознаёшь? Тем хуже будет, когда осознаешь.

Черные вертикальные зрачки отражали свет. Как у любой кошки. Но на человеческом лице это было неприятно.

– Ох уж эти прекрасные-прекрасные Чеаррэ! – покачал головой Миарон. – Неужели ты не понимаешь, Рыжая, что нет на свете благородства? Не живет на земле Белое Братство? А если бы и жило, то искать его нужно не у представителей этого проклятого дома. Чеаррэ интересует одно – власть! Все, что способно укрепить цитадель под названием Чеаррэ, для них есть благо. И не важно, преступление сие или подвиг. Когда им потребовалась моя персона, Чеаррэ не задумываясь, подложили под меня Зака, хотя мальчишке на ту пору было не больше четырнадцати. А разве подумали о чувствах Эллоиссента, когда заставили его играть при тебе столь неблаговидную роль?

– Какую роль? – вскинулась я. – Что ты несёшь?

– Ты серьезно думаешь, что твои чувства к мальчишке для кого – то оставались скрытыми? – с подчеркнутой снисходительной жалостью усмехнулся враг. – Если знал я, то разве могли не знать Чеаррэ – менталы высшего уровня? Ах, рыжая! Конечно, они знали. И с самого начала контролировали обоих: и тебя, и его. Очень удобная любовь, с точки зрения клана. Эллоиссент – отличная гарантия того, что ты останешься на их стороне, не предпримешь попытки освободиться от их влияния. Будешь действовать так, как того хотят твои хозяева. Он стал гарантией того, что ты будешь покорной и послушной игрушкой в руках виртуозных, невесомых кукловодов. Страсть – та струна, на которой при умении можно играть долго. Или ты думала, что Эллоиссент на самом деле мог так легко простить тебе смерть Гиэнсэтэ? Мог пойти наперекор семье? Взять ту, что предназначалась другому? Конечно, ты так думала, – презрительно скривился Миарон. – И конечно же, ошибалась. Твой герой – сплошная иллюзия. Но женщины почему-то таких любят. От безнадёжности, наверное. Им страшно принять простую правду – невинных и героев в мире нет.

– Зачем?! Зачем ты говоришь мне все это? Тебе-то что до моих фантазий и заблуждений?

– Может быть я хочу, чтобы его ты ненавидела также, как ненавидешь меня? – зло засмеялся Миарон. – Ты считаешь меня тварью, не достойной дышать, а его благородным рыцарем. Но неужели ты не видишь, что он ни в чём не лучше меня?

Не сдержавшись, я поморщилась.

– Тебе раздражает моя страсть? Злят мои экзотичные привычки? Забавляет нетрадиционная ориентация? Я и впрямь далек от светлого и благородного образа, подвержен губительным порокам и страстям. Я сластолюбив и кровожаден, да. Но, в отличии от Чеаррэ, я всегда был с тобой честен. Жаль, ты оказалась не в состоянии этого оценить. Что ж? Возвращайся в их лживый рай, наслаждайся им, пока можешь. Но придёт время, когда тебя станет тошнить от них так же сильно, как меня. Я подожду. У нас впереди бездна времени. Ты ещё вернёшься ко мне, мой аленький цветочек. А пока – дарю тебе жизнь. Наслаждайся!