Красный вагон

Но Лука все-таки догадался, что Глебу трудно.

Он пришел откуда-то из темноты, тихо и дружелюбно сказал:

— Давай, Глеба, подсажу.

Лука очень редко называл брата «Глеба».

Но и Глеб не оставался тогда в долгу. Он подходил к Луке, прижимался головой к его сильному крутому плечу и едва слышно говорил:

— Лучок.

Но сейчас Глеб промолчал. Он залез в телегу, накрылся ватником и стал думать о своей неудачной, теперь уже окончательно испорченной жизни.

Слева и справа тянулись ввысь ряды корабельных сосен. Сверху, будто бесконечная река, лилась узкая, усыпанная звездами полоска неба.

Глебу казалось, будто он не едет на телеге, а плывет по этой реке на лодке в далекие-далекие дали, откуда никто на свете не знает дорог и возврата.

Глава третья

Но думать долго Глеб не умел. Он поворочался среди мешков с поклажей, повздыхал и уснул.

Когда он проснулся, было уже утро

Телеги стояли на большой, освещенной солнцем поляне. Неподалеку, позвякивая уздечками, паслись лошади.

Вокруг то там, то сям горели походные костры.

Возле каждого огонька что-то пекли, варили, поджаривали.

Гонимые ветерком, плыли оттуда такие аппетитные запахи, что Глеб даже причмокнул языком и проглотил слюну.

— Глеб! Сюда-а! — донеслось издали.

Можно было поломаться, показать характер, но Глебу хотелось есть. Он напустил на лицо хмурое, недовольное выражение и пошел на зов.

У костра сидел на корточках Лука. Левая рука у него была перевязана бинтом. Лука порезался в мастерской железной стружкой, и теперь, наверное, после вчерашней стирки, рука опухла. Из-под бинта выглядывали розовые лоснящиеся пальцы с непривычно белыми короткими ногтями. Рядом с Лукой сидел его закадычный друг Сережа Ежиков, а немного подальше, вытянув длинные ноги в желтых, изящных сапожках, спал лицом вверх Димка Кучеров.

Сережа что-то старательно и не торопясь размешивал в котелке ложкой, привязанной к длинному обгорелому пруту.

Друг Луки, Сережа Ежиков, всегда все делал не торопясь, будто бы раздумывая и присматриваясь к чему-то совершенно недоступному другим. Но все хорошо знали: если Сережа взялся за какую-нибудь работу, можно не бояться — не подведет.

Глеб заглянул мимоходом в котелок и понял, что Сережа варил всего-навсего обыкновенный пшенный суп.

Глеб нахмурился еще больше. Отошел в сторонку и сел там, скрестив ноги.

Трещали сучья, деловито булькал котелок.

Сережа еще раз опустил туда ложку, попробовал суп и посмотрел на Луку.

— Готов?— спросил Лука.

Сережа не торопясь облизал ложку, пожал плечами:

— Кажись, готов... Буди Лорда.

Разбудить Димку было делом нелегким, потому что Димка спал как убитый. Даже в школе он умудрялся засыпать.

Но сейчас Луке удалось как-то сразу привести Димку в чувство. Лука щелкнул Димку по носу раз, другой, и тот поднялся.

Недовольно протирая заспанные глаза, Димка подошел к костру.

— Ну что, л-лорды, супец изготовили?

Димке не ответили.

Но Димка ничуть и не смутился. Подсел к котелку, ловко, будто фокусник, вынул из пальцев Ежикова ложку и запустил ее в самую гущу.

На круглом, усыпанном веснушками лице Сережи не дрогнула ни одна жилка.

Будто он все это знал и предвидел.

Сережа молча отобрал у Димки наполненную доверху ложку и начал спокойно и сосредоточенно есть.

— Но это же несправедливо, л-лорды, — обиженно сказал Димка. — У меня же нет орудия производства...

— Возьми мыльницу, — кивнул головой Лука, — ополосни и ешь, если хочешь.

Димка ополоснул розовую ребристую крышку мыльницы и снова подсел к котелку.

Зачерпнул, попробовал и замотал головой.

— Если не нравится, можешь не есть, — недружелюбно и даже как-то сурово сказал Лука. — Не неволим.

Димка ковырнул в котелке еще раз, другой и разочарованно положил мыльницу на траву.

— Вы, л-лорды, как хотите, а я пошел к девчатам. Там колбасу жарят.

Встал, поддернул галифе и зашагал к костру, возле которого хозяйничали девчата. Оттуда и в самом деле несло жареной колбасой.

Глеб с завистью смотрел вслед Димке. Глеб тоже не любил супов, а тем более пшенных. Он любил такую еду, которую можно было кусать, — мясо, колбасу, котлеты...

Но такой, настоящей еды не было, и Глеб волей-неволей хлебал пахнущий дымом и еще бог знает чем пшенный суп.

Через некоторое время, впрочем, Глеб уже ел вовсю. Суп был вкусный, наваристый и такой густой, что в нем, не падая, свободно стояла ложка.

Ехать собрались было сразу после завтрака, но возчик не согласился.

— Лошади — это вам тоже животные, — сказал он. — Они тоже ись хотят.

Лука и Сережа Ежиков посидели еще немного у костра, а потом улеглись спать прямо на солнцепеке.

Глебу спать не хотелось. Он встал и пошел посмотреть, нет ли тут где-нибудь поблизости речки или пруда.

Ни речки, ни пруда Глеб не нашел, но зато он нашел в овраге глыбу ноздреватого, еще крепкого льда. Глеб отковырнул кусок, пожевал, и от этого ему стало немного легче.

Лошади, как видно, уже давно наелись. Помахивая хвостами, они стояли в тени дерев и слушали, как вокруг трещат и трещат без умолку маленькие серые кузнечики.

Но вот наконец возчик пошел запрягать.

На поляне все засуетилось.