Красный ветер

Эмилио Прадос, еще издали увидев машину Сантоса, пошел навстречу. И Сантос тоже увидел Эмилио Прадоса. Все медленнее, медленнее идет машина… Остановилась. И Прадос остановился.

Через стекло видит: Сантос один. Без Роситы… Что это вдруг потемнело в глазах и сердце непривычно упало, точно оборвалось? Нервы… Проклятые нервы, истрепались до предела. Во всем видятся недобрые предчувствия, в голову лезет такая чертовщина, что хоть не смотри на белый свет. Росита, наверное, в кузове грузовичка, лежит там на самолетных чехлах, дремлет… Сейчас вот выпрыгнет, бросится на шею: «Эмилио! Будто сто лет тебя не видела, Эмилио!» И ему тоже кажется, будто сто лет не не видел. Раньше и думать не мог, что так привяжется к ней…

Необыкновенный она человек, его Росита. Как-то сказала: «Дышу я тобой, Эмилио. Нет тебя рядом — и задыхаюсь… Ты это можешь понять?»

Он ее понимал. И сам о ней думал: «Единственный близкий человек… Больше такого не будет…»

Медленно, очень медленно Сантос вылез из кабины. Постоял, вытащил из кармана комбинезона тряпку, стал протирать стекло, но тут же, словно забыв об этом, снова сунул ее на прежнее место. И шаг за шагом начал приближаться к Эмилио Прадосу. Глаза опущены в землю, боится взглянуть на своего командира полка. Можно, наверное, было и не спрашивать, но не мог он не спросить, потому что еще теплилась искорка надежды — не в сознании, а в душе?

— А Росита?

— Росита? — Сантос наконец поднял голову, взглянул на Эмилио Прадоса. — Она… Я тут кое-что привез, камарада хефе, но не так много… Там, в Фигерасе, ничего нет. Все ушли… Я понятно говорю, камарада хефе… Они налетели тучей… Бомбы, пулеметные очереди по людям… Паника… Ох, какая паника, камарада хефе! Тысячи людей двинулись к границе… Что делается что делается…

— Сантос! Ты понимаешь, о чем я тебя спрашиваю?

— Да, да, камарада хефе… Она стала в очередь около лавки, там продавали консервы. Очередь совсем небольшая, сплошь женщины… Ну вот… А я поехал дальше. Сказал ей так: «Только ты никуда не уходи, в такой кутерьме не сразу друг друга и найдешь…» И поехал в другую лавку… А Росита осталась там, где сплошь женщины…

— Ну? Где Росита?

— Росита? Да, Росита… Я понимаю, камарада хефе…

Сантос потерянно оглянулся вокруг, увидел неподалеку от себя распиленное на несколько частей старое дерево оливы и, подойдя к нему, устало опустился на одно из бревен. Потом судорожно обхватил колени руками, склонил на руки голову и заплакал Странно было видеть плачущим этого всегда веселого человека, которому, казалось, любое море по колено и любая печаль — промелькнувшая на ясном небе тучка.

Эмилио подошел к нему, сел рядом, сдавленно спросил:

— Расскажи все, как было. Слышишь, Сантос?

— Сейчас, камарада хефе, — ответил Сантос. — Сейчас… Вот только немножко это у меня пройдет…

Глава тринадцатая

1

После Фигераса, где менее чем за полчаса было убито и ранено около тысячи человек, отчаявшиеся, обуянные страхом беженцы прорвали границу и сплошным потоком стали вливаться на территорию Франции. Вслед за беженцами границу начали переходить раненые бойцы республиканской армии, а потом и целые части, не потерявшие организованности и выдержки даже на заключительном этапе каталонской битвы.

Не видя другого выхода, скрипя, как говорят, зубами, правительство Даладье было вынуждено задним числом официально открыть границу…

* * *

Они шли за грузовичком Сантоса — все вместе, связанные друг с другом годами войны, оставленными в земле Испании боевыми друзьями, печалью и воспоминаниями о прошлом, теплившейся надеждой, что недалек тот день, когда они снова ринутся в бой защищать свободу человечества.

Тяжело им было уходить отсюда. Ни смеха, ни шуток, лишь изредка кто-нибудь затянет песню волонтеров свободы, но она тут же обрывается, словно растворяется в скорби.

Время от времени комиссар Педро Мачо, старый коммунист Испании, много лет проведший в тюрьмах за свою политическую деятельность, подойдет то к одному человеку, то к другому, скажет:

— Выше голову, камарада! Не умирать идем!

— А куда? — спросят у Педро Мачо. — И зачем?

Откуда комиссару знать, куда и зачем они идут и что их там ожидает?! Но он говорит:

— Ты солдат Свободы, камарада, жизнь твоя принадлежит человечеству!

Денисио все время находится рядом с Эмилио Прадосом и Арно Шарвеном. Ни на шаг не отстает от них баск Эскуэро. Он не очень-то унывает. Хотя злой как тысяча чертей. «Не удалось мне встретиться с глазу на глаз с пауком Буильей! Все вот тут у меня горит, ночью зубами, как волк, клацаю, руки сами тянутся к его глотке… Но ничего, я еще вернусь, я еще с ним увижусь…» И влюбленными глазами смотрит на Денисио и Эмилио Прадоса. Это они сделали его настоящим солдатом, а что они все сейчас отходят, ему, Эскуэро, наплевать. Испания остается, в Испанию он еще придет…