Красный властелин

Проход сюда открылся случайно, если можно считать случайностью одновременную атаку нескольких сотен пиктийских колдунов. Защита, поставленная профессором, выдержала, а вот земля под роденийцами нет. Как Матвею показалось, провалилась примерно половина ратушной площади, в том числе трибуна со служителем Благой Вести и большая часть имперских магов. Барабашу и Баргузину повезло — упали не в подземное озеро с едкой дрянью, а чуть в стороне, так что взрыв среагировавшего на колдовство месива лишь оглушил их, но не нанёс значительного ущерба. Меч вот вместе с ножнами сломало отлетевшим камнем, а профессор вообще свой потерял… Но участь остальных куда как печальнее!

Вот и бродили с тех пор в поисках выхода наверх, потихоньку воюя с безобидными, но прожорливыми и неравнодушными к сапогам слизнями. Пару раз натыкались на странного вида скелеты, неизвестно почему развеселившие профессора. Про последний он вообще выразился непонятно:

— Пиктия — родина кенгуру.

Да кагул с ними, с кенгурами… вот если бы подобное встретить живьём! Или прикажете жрать слизней? И сырыми? А профессор жарить сопливчиков с помощью магии отказывается категорически, ссылаясь на морально-этические принципы. Скорее всего боится нового взрыва, но старается этого не показать. Стесняется, что ли? Так Матвей и сам…

Додумывать мысль Барабаш не стал — отряхнул с рукава светящиеся комочки мха, прислушался к жалобам голодного желудка и сплюнул вязкую слюну на хвост ближайшему соплюну:

— Я готов.

Следующие несколько часов блужданий не дали результатов. Складывалось такое ощущение, что древние строители просачивались в подземелье через небольшие отверстия в потолке или проходили сквозь стены, не утруждаясь устройством нормальных входов и выходов. И куда потом девались стоки, тоже оставалось непонятным. То есть ясное дело, что в море, но вот каким образом?

Наконец Матвей не выдержал и предложил:

— Слушай, Ерёма, а давай через тот провал на площади выберемся? Колдунов там поменьше стало, да и ты сможешь кое-что применить.

— Угу, давай через провал, — согласился Баргузин. — Дорогу показывай.

— Почему я?

— Справедливое распределение обязанностей — один следопытом, а другой осуществляет магическую поддержку.

— Издеваешься?

— Конечно.

— Сволочь.

Еремей хмыкнул и не ответил. Что говорить, если кагулу винторогому понятно — заблудились. Ладно мох светится, а то бы в полной темноте… Да ещё слизни шестиногие топают, как слоны…

— Матвей, ты когда-нибудь слонов видел?

— Нет, а кто это такие?

— Звери. Немного похожи на драконов, только не зелёные, без крыльев, с короткой шеей, большими ушами и тонким хвостом. Вместо носа длинный хобот. Очень вкусные.

— Про еду не надо. Хотя… — Барабаш подобрался и прижал палец к губам, а другой рукой потянулся за ножом. — Тс-с…

Баргузин проследил за его взглядом и застыл, боясь спугнуть огромную, размером со степного кошкокрота, крысу. Какое-никакое, но мясо! И пусть самого мерзкого вида, но слизни выглядят много пакостнее… К тому же правильно приготовленная крыса на вкус мало чем отличается от того же зайца или тушканчика. Недавно снежных головастиков ели и ничего, не померли.

Матвей сделал осторожный шаг вперёд. Замер, сдерживая дыхание. Зверёк приподнялся на задних лапах и повёл носом. Ещё шаг… крыса дёрнула непомерно большими голыми ушами. Нет, не почуяла, опустилась.

Около десяти роденийских фунтов чистого веса не считая костей… Мясо. И жизнь.

Третий шаг.

Взвизгнул придавленный сапогом слизень, и Барабаш, не задумываясь, бросил нож. Попал!

— Твою кагулом мать! Лови её, Матвей!

Крыса заверещала, перебивая азартный вопль профессора и волоча за собой неподвижные задние лапы, шустро поползла прочь, утаскивая торчащий из задницы нож. Баргузин метнулся следом, но поскользнулся на раздавленном соплюне и упал, приложившись седалищем о каменный пол. Барабаш, никак не ожидавший такой прыти от обоих, немного замешкался, но быстро опомнился:

— Стой, гадина! — он перепрыгнул через Матвея и скрылся за поворотом подземного хода.

— Меня погоди!

Ну кто мог подумать, что крыса-переросток с перебитым хребтом бегает быстрее человека? Ей бы сдохнуть пора давным-давно, но ведь нет же, упорствует. Ещё завела, сука, в какой-то лабиринт, где светящегося мха почти нет и потому следы крови на камнях едва заметны.

— Живучая, — бормотал Барабаш. — А что будет, если в угол загоним?

— Здесь нет углов, Матвей. А в случае чего я ей сам глотку перегрызу.

Разговор вели на ходу, благо слизни перестали попадаться, и можно было не осторожничать. Разве что не стоило кричать, так как громкие звуки лишь придавали крысе прыти.

— Стой, Ерёма, — шедший первым Барабаш вдруг резко остановился. — Дымом тянет.

— Откуда дыму взяться? Это нюховые галлюцинации.

— Не знаю, но вроде как масло горит в светильниках. Проверим?

— А мясо?

Матвей покачал головой, и профессор осознал глупость вопроса. К кагулам всех крыс! Ведь масляные светильники указывают на присутствие людей, а это означает выход из осточертевшего подземелья.

— Дальше на цыпочках.