Красный волк. Проклятый остров

– Попросил соседа. Он тогда вернулся, чалили лодку. Как сейчас помню, – Веко пробасил, изображая соседа, – «Что это у тебя там, Лиам? Котята?» – и ответил сам себе писклявым голосом, – «Нет! Это волчонок!». «Кто-кто?».

– Понятно…

– Он тоже не смог. Отнёс к себе. Построил вольер. Назвал его Счастливчиком. Я заходил проведать волка. Тот радовался, когда я приходил. Я приносил ему воблу, очень она ему нравилась. Волчонок жил у него года три. Пока не загрыз четырёхлетнюю дочку…

– Господи…

– Он разбил волку голову молотком. Потом пошёл в сарай и повесился. Дурак! У него остались ещё две дочери. Мой отец, как мог, помогал им. Нас самих в семье четверо детей было. Да и остальные в посёлке помогали. Вдова пошла работать в бордель. Сифилис сожрал её и старшую дочь лет за пять. Младшая пропала.

– Лиам! Меня так просто не возьмёшь! – Морис повернулся к нему всем телом, – Я не цыплёнок!

Веко пристально посмотрел в глаза Хранителю:

– Но я по-прежнему тот мальчик, что принёс домой волка.

Хранитель и Веко Ока беседовали долго. Когда закончилась первая бутыль форгийского, они приступили ко второй. Морис ходил из угла в угол, размахивая руками, и с волнением пересказывал разговор с королём:

– … лично! Прослежу за выполнением моего приказа! Всё лучшее ему! Постель, еду, одежду! Завтра проверю! Если ослушаются – полетят головы!

– Не скажу, что он получил всё лучшее, – усмехнулся Лиам, – Но жаловаться на еду и постель точно не было повода. Я назначил к Серому брата Гарри. Ты знаешь, этот смышлёный не упустит из вида ничего. Он следит за Серым, за теми, кто к нему ходит, за тем, что ему носят, во сколько тот ложится спать и что выносят из башни в ночных горшках. Горшки, кстати, выносят не каждое утро. И вот сегодня прибегает его послушник и кладёт передо мной красную фасолину. Я аж подскочил…

– Чего кладёт? – Морис подавился вином.

– Фасолину… красную. Ты не знаешь! – отмахнулся Лиам, – Условный знак «Бегом ко мне».

Морис сел на стул и выставил руку вперёд, останавливая рассказ Лиама:

– Тебе не кажется, что вы заигрались в эти знаки и тайны? Ну ладно там пальцы гнёте, каблуками стучите… Ленточки эти… Теперь ещё фасоль! Как дети! Сами не путаетесь ещё? Записку бы передал, ну, или на словах.

– Мори-и-ис! – пьяно протянул Веко, хитро улыбаясь, – Бежит послушник… Ты ему: «Стой, паразит! Куда бежишь?». «Меня брат Гарри послал к Веку, велел фасольку передать». Что ты поймёшь?

– Что вы чокнутые!

– Правильно! – Лиам было захохотал, но серьёзно продолжил. – А фасольки-то разные бывают… Красные, белые, неспелые; половинки вдоль и поперёк. Ещё можно две фасольки послать… Белую и половину красной поперёк…

Дверь открылась без стука. На пороге стоял тот самый послушник – посыльный брата Гарри. На молодом парне не было лица.

– Что? – прищурив один пьяный глаз, покосился на вошедшего Веко.

– Ваше Преосвященство! Брат Гарри мёртв…

Лиам и Морис вскочили, опрокинув стулья, и выбежали из комнаты, бесцеремонно оттолкнув послушника в сторону. Тот побежал за ними крича: «На стене… У башни! Слева от башни!».

Когда они поднялись на стену, там уже было человек пять монахов и столько же стражей из дозора. Брат Гарри лежал на спине с широко открытыми глазами. Первые снежинки ложились на белки его глаз и на оскаленные зубы и не таяли. Правая рука его скрывалась под другим телом, навалившемся сверху. Ещё поднимаясь по лестнице, Лиам и Морис слышали возбуждённо спорящие голоса, но при их появлении они стихли. Монахи и стражники расступились, и Морис, присев у тел, приложил пальцы сначала к горлу монаха, потом к горлу второго трупа.

– Холодны как камень, – доложил Морис, – Что случилось? Переверните этого! Кто он?

Двое стражников перевернули тело, лежащее лицом вниз.

– Вилли? – вырвалось у Мориса, – Это Вилли?

– Вильям Брок! – доложил один из гвардейцев, – Капитан королевской стражи.

Рука брата Гарри сжимала оклс, вошедший по рукоятку в грудь Вилли, но и рука капитана не отпустила короткий клинок, пронзивший сердце монаха. Грубые переворачивания тел не заставили их мёртвые руки выпустить оружие.

На лестнице послышался топот ног и крики: «Ви-и-и-лли! Я бегу! Ви-и-илли! Погоди! Вилли!»

– Это Ноэль. – сказал один из стражников.

Все гвардейцы приготовились к появлению долговязого Ноэля, и когда тот выскочил на стену, обхватили его со всех сторон, скрутили руки и отобрали меч.

– А-а-а! – грохотал Ноэль, – Твари! Убили Вилли! Поганые монахи! Я вас всех порву! Всех! Отпусти меня! Отпусти! Дайте мне их! А-а-а-а!

Пена взбилась в уголках его рта. Глаза бешено вращались. Он почти вырвался из рук товарищей, но, споткнувшись о вовремя выставленную ногу, упал лицом вниз. Сверху навалились его собратья, и, снова подняв на ноги, потащили на лестницу. По бороде и усам Ноэля струилась кровь из разбитого носа. Он уже не кричал, а ревел, как медведь.

– Оба тела в штаб! Быстро! – Веко развернулся, взял под руку Мориса и потащил его со стены.

– Подожди! – сопротивлялся Морис, – Надо всё осмотреть!

– В штабе осмотрим, – ответил Лиам и покосился на освещённое окошко под самой крышей башни.