Красный замок

Поскольку редкие слуги едва заглядывали к нам, да и то ограничивались покоями Годфри, я решила хранить длинные жгуты из сплетенных полос простыней в сухой и просторной красновато-золотистой чаше ванны. Годфри неизменно приносил мне еду на подносе, на котором ее нам передавали. Не важно, какое было время суток – утро, день или ночь, – мы завтракали, обедали и ужинали одним и тем же: рагу из неопознанного мяса с неидентифицируемыми овощами. Пить нам давали только вино, сухое, кислое, желтоватого цвета, которое напоминало мне об определенных волчьих следах на снегу.

В качестве ночной развлекательной программы нам служил отдаленный вой этих диких существ. И хоть я официально одобрила планы Годфри по бегству из нашей тюрьмы с целью спасения, меня пугала необходимость покинуть надежную защиту старых камней и попасть прямиком в острые зубы своры волков.

Мы проводили вечера рядом с камином, завернувшись в тяжелые гобеленовые покрывала. По крайней мере, дров было в избытке, как и длинных деревянных спичек размером с хорошую лучину.

– Я думаю, что связующее звено – цыгане, – частенько принималась рассуждать я. – В Париже мы видели табор, который исчез еще до того, как мы обнаружили компанию безумцев в подземелье. И ты говорил, что двор ими кишит.

– Иногда, – поправил Годфри. – Чаще всего з́емли, окружающие эти стены, не менее пустынны, чем сам замок.

– Но все, кого ты видел в замке, тоже цыгане.

– Они невежественны и ярко одеты, но вряд ли тут их считают цыганами. Здесь я встречал двух мужчин и одну женщину, достаточно сильную, чтобы при желании колоть дрова. Никто не говорит по-английски, хотя мне, если хорошенько постараться, кое-как удается объясниться на смеси немецкого и английского, который в основном представлен жестами.

– Как все-таки странно! Ты приехал в эту дикую маленькую деревню, как тебе велели, но едва кучер доставил тебя в замок, как ты превратился в пленника.

– Фактического пленника, Нелл. Никто меня не связывал, меня просто проводили до комнаты и заперли. Кучер действительно принес мой багаж до того, как снаружи закрылась дверная задвижка. Я даже не понял, что нахожусь под замком, пока на следующее утро не решил спуститься вниз позавтракать.

– Вот бы и меня похитили так же благородно!

– А уж как мне этого хотелось бы, моя дорогая Нелл! Я тысячу раз поменялся бы с тобой местами. Понятия не имею, почему со мной обращались так деликатно. Прямо-таки зло берет!

– Может, в Праге ты чем-нибудь рассердил цыган?

– Мне кажется, Нелл, что цыгане не цель, а всего лишь средство. Пусть они и колоритны, было бы ошибкой не приглядеться к тем, кто стоит за ними.

– Или принюхаться! – проворчала я. – Еда, которой нас тут пичкают, подходит разве что сторожевым псам.

– Судя по хору волков, который мы слышим каждую ночь, они сами не отказались бы закусить сторожевыми псами. И все же нас кормят, следовательно, наши тюремщики намерены оставить нас в живых.

– Зачем? Ради еще одного кровавого ритуала? Лучше пусть меня съедят волки.

– Неужели, мисс Красная Шапочка? – Не вставая со стула, Годфри потянулся ко мне и в шутку дернул за косичку, выбившуюся из прически.

Я покраснела с ног до головы. Лишенная даже щетки для волос, я решила, что моей растрепанной шевелюре пойдет на пользу та же процедура, которой подверглось постельное белье. Заплетя косы и завязав их самодельными лентами, я скрутила их в спираль на голове. Годфри заявил, что я похожа на горничную из швейцарской горной деревушки, и действительно, в мутном зеркале в углу комнаты передо мной предстала героиня одной из самых дурацких оперетт, где пела Ирен. Уверена, даже собственный отец не узнал бы меня, вздумай он вернуться из могилы и проверить, чем занимается его единственная дочь.

– Знаешь, мне уже не хочется, чтобы Ирен нас спасла, – объявила я, как только горящие щеки немного остыли.

– Почему? – поразился Годфри.

– Я не вынесу позора, если меня увидят в таком наряде.

– А по-моему, ты выглядишь совершенно очаровательно.

– Ты слишком долго сидел один в этом заброшенном замке, – напомнила я ему суровым, в лучших традициях настоящих гувернанток, тоном.

Адвокат выбрался из покрывала, как бабочка из кокона, и поднялся. На нем были только рубашка и брюки, что не слишком прилично для джентльмена в присутствии леди, пусть она и одета как доярка.

– Шум во дворе утих, – сообщил Годфри. – Я подумываю сегодня ночью испытать нашу веревку.

Мой взгляд метнулся к купели, заполненной жгутами из простыней. Выдержат ли они?

Я тоже вылезла из своего теплого парчового кокона и отправилась исследовать многие ярды бледного самодельного каната, свернувшегося кольцами в ванне наподобие обезглавленной змеи.

– Хватит ли канату прочности? – подумала я вслух.

– Это зависит от узла, которым мы его закрепим в оконном проеме башни. Жаль, что постельное белье недостаточно грязное.

– Жаль?! Вот уж нет.

– Я хочу сказать, что белая веревка слишком заметна на стене замка.