Красота – это горе

Дома он застал Аламанду нагой на кровати – точно так же встречала Мамана Генденга Майя Деви. С порога комнаты дохнуло на него живительным теплом, пусть сезон дождей и выстудил все за окном. При свете ночника он видел знакомое тело – каждый изгиб, каждую ямочку, каждую округлость. Аламанде уже исполнился двадцать один год – самый расцвет обольстительной красоты.

И тут заметил Шоданхо, что комната убрана как покои новобрачных. Все золотое, как любит Аламанда, – и простыни, и одеяло, и москитная сетка. В вазе на углу стола благоухают орхидеи и туберозы. Каким-то чудом преподнесли ему в подарок первую брачную ночь, запоздавшую на пять лет.

Робея, точно молодожен, Шоданхо разделся – не в обычной спешке, а медленно. И началась запоздалая брачная ночь, а следом – медовый месяц, полный любви и тепла. Тогда любили они друг друга бурно и необузданно – сначала на золотых простынях, потом, сами не заметив, скатились на пол, затем перебрались в ванную, а с первыми лучами солнца – на диван.

Они закрыли в доме все двери, слуг заперли на кухне и снова любили друг друга в гостиной, читая вслух отрывки из непристойных романов. Они вернулись в ванную – и соседи, и слуги на кухне диву давались, слушая прерывистые вздохи Аламанды и хриплые стоны Шоданхо. В тот вечер он кончил трижды, но по-настоящему насытились они лишь на другой день, после одиннадцати раз, – воистину пара друзей-противников, изголодавшихся за пять лет.

Как и Маман Генденг с Майей Деви, неделями не выходили они из дома. Им стало все равно, что творится за его стенами.

Позже, спустя несколько месяцев, долетела до Шоданхо весть, что жена Мамана Генденга беременна. По такому случаю устроили скромный праздник, и все преманы напились на заднем дворе, несмотря на громогласные запреты Мамана Генденга пьянствовать под его крышей, а напившись, стали клевать носом, пришлось Маману Генденгу по одному выволакивать их со двора.

Сидя в шезлонге на веранде, смотрел Маман Генденг на своих приятелей – одни валялись у дороги, другие ковыляли в сторону автовокзала – и разрывался между семьей и вольным житьем с друзьями.

Раздвоенность свою – для всех бандит, дома прекраснейший человек – он так и не изжил, даже когда родился долгожданный первенец. Слово он сдержал, дал дочери имя Ренганис, но за необычайную красоту ее почти сразу прозвали Ренганис Прекрасной.

Шоданхо зашел его поздравить, искренне порадовался, что у друга родилась дочурка, красотой в мать и в бабушку. И прибавил в шутку: не заржавело твое хозяйство за пять лет простоя, несколько смехотворных эпизодов в ванной не в счет! Маман Генденг, известный похабник и грубиян, зарделся вдруг, будто девушка, и осторожно спросил Шоданхо, как у него дела.

Шоданхо так и расплылся в улыбке:

– Полюбуйся на меня, дружище! Нас обоих благословила судьба, терпение принесло наконец плоды. Моя жена тоже беременна – круглая как шарик! Да не смотри ты на меня так, дружище, на этот раз было иначе. Да, те две девочки испарились, но теперь, надеюсь, не ребенок испарится, а горе мое. Верю, родится у жены настоящий младенец, из плоти и крови, и, клянусь тебе, наш малыш красотой не уступит твоей дочурке. Ведь я все сделал как надо, без насилия. Мы любили друг друга как молодожены – сперва робко, потом все жарче и жарче. – И продолжал: – Ты, должно быть, не ожидал. И я был удивлен не меньше, когда однажды ночью, перед самым рассветом, жена предложила мне себя и сказала, что не станет сопротивляться, и неделю за неделей мы наслаждались любовью, как в медовый месяц. Истории наши схожи, дружище, – может быть, нам судьбой назначено одно и то же.

Оба усмехнулись.

О том, что любовь жены он заслужил, сохранив жизнь Товарищу Кливону, Шоданхо умолчал – ни к чему Маману Генденгу об этом знать.

Ликуя, выпили они за здоровье друг друга на заднем дворе, возле рыбных прудов Мамана Генденга. Поболтали о том о сем, обсудили приемы карточной игры и пообещали поскорей встретиться за игорным столом, давно забытым из-за бесконечного медового месяца.

Спустя полгода после рождения Ренганис, узнав, что у Аламанды начались роды, Маман Генденг привел жену с дочерью в дом Шоданхо. Пришли они с первым криком младенца, и Маман Генденг тут же стиснул Шоданхо руку. Новоиспеченный отец ликовал, увидев дитя, живое, из плоти и крови, – само совершенство, как и почти все на свете новорожденные. Родилась девочка, такая же хорошенькая, как дочь его друга-врага.

Маман Генденг сказал:

– Поздравляю, Шоданхо, – надеюсь, сестрички станут не разлей вода. Имя ты уже придумал?

– Назову ее как тех двух, исчезнувших, – ответил Шоданхо, – Нурул Айни.

Но люди стали звать девочку просто Ай.

Вот история двух отцов, много лет ждавших своего счастья; дочерей оба нежно любили и, встречаясь за картами с мясником и торговцем сардинами, иногда приводили с собой и девочек. И дети росли вместе. Им разрешали тасовать карты и бросать на стол монетки, когда делали ставки, – и дети скрепляли их дружбу.