Красота

С проворством хищника, с косностью мещанина капитализм, расчищая все на своем пути, покупая продажных, уничтожая непокорных, водрузился над миром. Он не пытался быть ни героем, ни богом. Он не звал в «золотой век». Он провозгласил золото единственным идеалом. Погас последний огонек во тьме, на который столетиями оборачивались люди. Не стало ничего, кроме безликих вещей, в которых скопился отчужденный труд миллионов.

Включились часы «заката Европы». Наступал конец.

Медлительный XIX век не подозревал, что уже прорастают семена, заложенные поколениями борцов, что уже началась новая история человечества. Решительно оттеснив стихии, в нее вмешался могучий разум. Марксизм развенчал капитал и создал научный прогноз дальнейшего развития общества. С математической точностью логики и с пламенной страстью художника революционное сознание обозначило путь к человеческому идеалу, перед живой красотой которого померкли герои и земные боги Эллады, сразу став наивными и милыми, какими кажутся взрослому человеку его детские игры...

Однако в капиталистическом мире продолжали действовать стихийные законы чистогана. Окончательная дискредитация гуманизма прошлого породила соблазн экстравагантного изгнания всего человеческого из сферы художественного творчества. Над прахом поверженного идеала закружился гойевский хоровод кривляющихся масок «нового» искусства. Общими усилиями растерявшихся капитулянтов, циников и дельцов был создан один из многих современных мифов — рабский миф прогрессивности антигуманизма.

Модные плевательницы впервые в истории открыто пошли в наступление на человека. Секс и кликушество подменили чувства, юродство — веру, цинизм — идейность. Ничевоки, дадаисты, супрематисты, подобно зловещим и нелепым «созданиям лихорадки и тьмы», как окрестил когда-то давно сюрреализм Луи Арагон, возникали, трансформировались друг в друга, распадались, раздувались и лопались адскими зловонными пузырями. Сотни, тысячи талантов барахтались в разбушевавшейся трясине. И нужно было обладать поистине сверхчеловеческими силами и гениальной непоследовательностью Пикассо — величайшего кудесника и гаера современности, почти век крутившего блистательные сальто-мортале на краю пропасти, — чтобы не сорваться в безнадежную спираль бессмысленного самоуничтожения...

Стремительный процесс развития антигуманизма, подгоняемый истерией военного психоза, который обесценил уже и само буржуазное богатство, и сами вещи, не мог не привести в конце концов к полному отказу искусства от всего реального, на чем стоило бы задержать внимание, чем стоило бы восхищаться или что имело бы смысл жалеть. В абстрактных эзотерических мистериях не осталось и воспоминания об аромате сезанновских яблок, роковым образом провозглашенных однажды яблоками «нового» познания.

Можно субъективно принимать или не принимать модернистское искусство. Можно любоваться его опусами или отворачиваться. Можно согласиться даже с известной позитивной ролью абстракционизма в формировании предметного мира, в развитии современного дизайна. Это ничего не меняет. Есть объективный исторический процесс, в котором роль этого последнего шага, завершившего дегуманизацию буржуазной культуры, уже определена. Объяснимо душевное смятение идеолога «нового искусства» Герберта Рида, всю жизнь воевавшего с реализмом и незадолго до смерти опубликовавшего статью, где говорилось: «Все назначений искусства ставится под вопрос, и мы в настоящий момент стали свидетелями не только распада современного направления в искусстве, но распада самого интеллекта, низведения его в ранг вечной „красивой забавы", и не забавной, и не красивой [...]» 28 Герберт Рид сделал свой невеселый вывод, имея в виду, главным образом, поп-искусство. Порицая поп-искусство за «предательство», за бессмысленный «повтор» беспринципности «дада» — одного из течений внутри модернистской стихни, — он не захотел понять, что сама эта стихия — затянувшийся фарс, пародийный повтор уже бывшего: подражание «матческому» искусству, эксплуатация африканских, полинезийских, инкских магических мотивов, эклектическое смешение и навязчивая гиперболизация абсолютизированных формальных приемов и элементов...

Очевидно, со временем окажется крайне увлекательным исследование психологического феномена духовного каннибализма дегуманизаторов XX столетия с их маниакальной страстью к гротеску, с их ерничеством и цинизмом, с их зловещим тяготением к идолам, шаманству и заклинаниям. С устремлениями парадоксальными и неуместными тем более в эпоху реальной возможности мировой катастрофы, результатом которой может стать картина, чудовищно пародирующая гуманистический образ Леонардо: тень последнего человека на стене, освещенной атомным солнцем...