Красота

От смутных представлений, исполненных восхищения и страха перед собственными «магическими» возможностями, к фанатической вере в идеальные ценности; затем в различных формах более или менее осознанного гуманизма человечество неуклонно двигалось к раскрытию своей великой загадки. Ибо гуманизм, с которым Маркс связывает «решение загадки» истории, на протяжении тысячелетий сам оставался кардинальной проблемой.

Но, оставаясь проблемой, идея гуманизма, уходящая корнями в глубинное средоточие общественно-человеческой деятельности, в самых разных обличьях, под самыми подчас неожиданными личинами постоянно волновала и вдохновляла художественное творчество. Мы воспринимали ее, зрительно ощущая красоту могучего, бугрящегося мускулами человеческого тела в мужестве и силе «Геракла, убивающего льва»; мы оправдывали ею самовлюбленное величие Рамсеса, безжалостно покоряющего несметные толпы врагов Кеми; мы угадывали ее в духовной просветленности средневековых христианских изображений; мы упивались ею перед фресками и статуями Микеланджело; мы проникались ею перед портретами Рембрандта и Венерой Джорджоне; мы ощущаем ее страстную, побеждающую зло силу в творчестве Гойи; мы совершенно по-новому осознали ее целенаправленное, революционное звучание в русском искусстве и русской демократической литературе XIX века, в живописи Делакруа, Курбе, Ван-Гога... Вместе с художниками всех времен и народов мы развенчивали во имя этой идеи зло и уродства жизни, смеялись смехом Гомера над женихами Пенелопы, весело бичевали загоняемых в ад грешников, чтобы затем молчаливо застыть перед безмерностью мирового зла в ледяных кругах Дантова ада; грохотали хохотом Рабле и плакали слезами Вертера; вместе с Мольером обличали пороки, вместе с Домье издевались над буржуазной пошлостью, жестокостью и тупостью...

И все это художественное утверждение и отрицание, вызванное всегда конкретными нравственными, политическими, гражданственными взглядами и идеями, выраставшее на конкретной исторической почве, отрицавшее то, что отжило, и готовившее будущие, вполне определенные и так хорошо прослеживаемые нами сегодня вглубь минувшего этапы истории, которые были неясным и зовущим завтра для тех, кто создавал это искусство, — все это художественно-прекрасное содержание сменяющих друг друга художественных идей в конечном счете утверждало человеческое начало мироздания.

Интересно отметить, что украшая и декорируя собой древние и новые цивилизации, искусство весьма мало интересовалось техническим прогрессом как таковым. В центре внимания искусства непрестанно оставался только человек, только его человеческое отношение к миру — к природе, к самому себе, к своим чувствам и целям, к своей творческой способности. Ибо, выражая в своем творчестве главное, человеческое содержание мира, художники не могли не чувствовать, что любые, даже самые высокие по тому или иному времени плоды цивилизации еще очень мало говорят нам о реальной судьбе и о дальнейшем пути человечества.

Ведь и современная цивилизация со всеми ее величественными и, казалось бы, сверхпрочнымн атрибутами железобетонных сооружений, новейших материалов, машин, механизмов и приборов столь же хрупка, как тысячелетия назад, когда постройки были глиняными, а ползущая по камню тень солнечных часов казалась чудом воплощения технического гения. Тогда в одни сутки ее можно было так же легко уничтожить с помощью бронзовых мечей и шипящих смолой факелов, как теперь она может исчезнуть в доли мгновения, расплавленная ядерным взрывом. Что же касается цивилизации духа, то, как говорилось, каждая эпоха рождает своих дьяволов. Видимо, в той же мере, в какой многообразие искусства, заполнившее сверкающую электричеством планету, превосходит ритмические повторы древней магической пляски, совершавшейся вокруг маленького костра на опушке погруженного в ночь доисторического леса, в той же самой мере современный духовный каннибализм сытых и самовлюбленных дегуманизаторов культуры, подталкивающих человечество в смрадные объятия фашизма, несравним с интимными, гастрономическими развлечениями древних людоедов.