Красотка для мажора. Она будет моей (СИ)

Я танцевала перед ним, играла с ним, дразнила его, мстила, пыталась вызвать его ревность… но этого тоже больше не будет! Он больше не отнимет ни капли моей энергии!.. Не дождется…

Но где-то через час в мою комнату кто-то постучал. Я решила, что это снова мама ‒ в последнее время я всегда держала дверь закрытой, и когда она хотела что-то мне сказать или показать какое-нибудь видео, ей приходилось стучаться. Открывать и закрывать дверь по куче раз на дню раздражало, но так, по крайней мере, я могла быть уверена, что сводный не зайдет без спроса в мою комнату.

Вот и сейчас, ни о чем не подозревая, я открыла дверь… и в мою комнату вошел Давид Третьяков. Его накачанный пресс обтягивала тонкая футболка, на плечи была накинута стильная куртка. Сунув мне в руки букет красных роз, он подошел к моей кровати и, упав на нее, улыбнулся своей фирменной обаятельной улыбкой.

― Что в школу не ходишь, прогульщица? Меня видеть не хочешь?

Парень прошелся взглядом по моему телу, оглянул ноги, выглядывающие из-под короткого домашнего платья с аппликацией в виде улыбающегося облачка на груди.

На пару мгновений у меня пропал дар речи, мной завладела все та же буря эмоций… но я приказала себе успокоиться.

― Не льсти себе, Третьяков, ― холодно улыбнулась. ― Всю неделю у меня были съемки ‒ ты тут ни при чем.

― Ну, да? И это поэтому ты бросаешь трубку? Не отвечаешь на звонки?

― Если не забыл, я вообще не хотела давать тебе номер, ты выманил его шантажом. Еще сказал, что если я не отвечу, ты смоешь мою флешку в унитаз. Вперед, смывай, ничего не имею против! ― усмехнулась я.

― А ты все обижаешься? ― его глаза на секунду сощурились. ― У меня случайно что-то вырывается, а ты все записываешь, злопамятная девочка?

Я помню, что у него «случайно вырвалось» в прошлый раз… Признался в любви, а потом снова оскорбил.

Мне нет никакого дела до того, что он говорит!

― Я не обижаюсь, мне плевать. А твоим словам я тем более никакого значения не придаю! ― пренебрежительно фыркнула. ― Выходи из моей комнаты и цветы свои забирай! ― с трудом удержалась от того, чтобы не швырнуть ими в него.

― Ну, уж нет.

Встав с кровати, парень подошел ближе ко мне. Придвинулся вплотную, так, что я была вынуждена отступить…

― Никуда я не уйду, Ларина, ― улыбнулся Давид. ― Я говорил, что всегда получаю то, что хочу. И теперь… я хочу тебя. Всю тебя, ―внезапно в его голосе что-то изменилось. ― И поэтому, не сомневайся. Ты будешь моей.

Может, потому что меня парализовало от его близости, может, потому что меня возмутила его чудовищная самоуверенность, но на несколько мгновений я замерла на одном месте.

Давид придвинулся еще ближе… так близко, что я смогла почувствовать его дыхание на своих губах…

Глава 15. Сопротивление

Его губы, нежные, бархатистые прикоснулись к моим… и мое сердце сделало сальто, а тело словно перестало существовать. Это был легкий поцелуй, трепетный, безумно приятный и теплый…

Но я не могла… не могла позволить себе снова превратиться в размазню!.. Самоуверенная наглая сволочь. Не буду я его. Не дождется!..

Дернув головой, я сделала шаг назад и собиралась, было, влепить ему пощечину, но мажор успел остановить мою ладонь.

― Снова руки распускаешь, непослушная девочка? ― приподнял брови. ― Сдачи получить не боишься?

― Я тебе сказала выйти из моей комнаты! Ты в последний раз ко мне прикоснулся! ― рассерженно вырвала у него свое запястье.

― Что с тобой сегодня? Не с той ноги встала с утра? Я тебе розы принес, как какой-то болван романтичный, ― усмехнулся Третьяков. ― Это из-за того, что было на вечеринке? Да я же напился тогда и ничего не соображал. Ну, хочешь, извинюсь?

Я и сама точно не знала, почему так злюсь на него. Правда, в глубине души понимала… что это из-за того его признания, о котором я мечтала и которому не могла верить.

Это может показаться странным, и я не знаю, смогу ли объяснить, почему оно так повлияло на меня… Но контраст между нежностью слов и грубостью поступков этого парня, того самого парня, что-то сделал со мной.

Сделал ранимой. Вывел из себя. Заставил защищаться. Заставил страдать… и ненавидеть его!

― Свои цветы, свои извинения, да и любые другие свои слова можешь засунуть в одно место.

Швырнула букет на пол перед его ногами. Третьяков проследил за ним пораженно-возмущенным взглядом, а затем снова перевел его на меня. Его глаза сощурились.

― Блин, Ларина… Какого хрена вытворяешь? Что я тебе сделал?

― Поройся в памяти, может, и поймешь.

Парень какое-то время молчал, его брови были напряженно сведены у переносицы.

― Значит, это из-за того спора?

― Дошло, наконец.

Вообще-то спор тут был особо и ни при чем ‒ он был только гребанной вишенкой на куче говна, которая выросла между нами и с каждым днем становилась все больше и больше.

Внезапно я запоздало вспомнила, что собиралась перестать враждовать с Давидом Третьяковым. Собиралась покончить с этой ненавистью ради себя самой, своих нервов и своего внутреннего равновесия. Как выяснилось, это была непосильная задача.