Красотки кабаре

– Господа, господа, – восклицал француз с помощью рупора, – не надо так волноваться. Мы зашли в Гавану лишь для того, чтобы пополнить запасы угля, после чего непременно продолжим наше плавание. И не надо мешать кочегарам, иначе я вынужден буду принять самые решительные меры. Даю вам честное слово, что до тех пор, пока мы не загрузимся, судно все равно не поднимет якорь!

– А куда вы собираетесь плыть, капитан? – спросил пожилой еврей в строгом черном костюме и не слишком-то уместном в тропиках котелке.

Этот очевидный вопрос поставил Гильбо в тупик. Он опустил рупор и пожал плечами.

– Данный вопрос еще не решен, однако…

И вновь толпа разразилась негодующе-страдальческими воплями, прервав капитана на полуслове.

– Если кубинское правительство согласится принять нас у себя, то незачем грузиться вообще! – кричал один из пассажиров, ближе всех стоявших к ходовому мостику.

– Чушь! – громогласно воскликнул Гильбо. – Порт приписки «Бретани» – Брест, и я в любом случае должен буду вернуться в Европу.

– Но вы можете дать нам гарантии, что ваш пароход отправится в Европу без нас?

После этого возгласа быстро воцарилась тишина, и теперь взоры всех присутствующих были прикованы к французскому капитану. Он сделал эффектный жест – правой рукой указал на небо, а левую прижал к сердцу.

– О вашем возвращении в Европу и речи быть не может. Я обещал доставить вас в безопасное место, и я выполню свое обещание. А теперь прошу всех разойтись по каютам. Желающие позавтракать могут пройти в ресторан.

Еще несколько минут пассажиры возбужденно обсуждали обещание капитана, а потом нехотя стали расходиться. К тому времени разгрузка баржи была уже закончена, однако она не торопилась с отплытием. Те немногие из пассажиров, кто продолжал оставаться на палубе, увидели, как четверо матросов вынесли из подсобного помещения парохода цинковый гроб, после чего стали крепить его к лебедке, намереваясь опустить на баржу.

– Я еду на берег, – тихо, но возбужденно сообщил Эмилии невесть откуда появившийся Вондрачек. – Мне удалось договориться с капитаном, и он предупредил береговые службы о том, что сопровождать умершего в пути пассажира будет его ближайший родственник.

– Вы нас оставляете, комиссар? – так же тихо, но с нескрываемым испугом спросила женщина.

– Я обязательно вернусь, – пообещал Вондрачек и поспешил к бортовому трапу.

Эмилия осталась на месте, провожая печальным взглядом медленно колыхавшийся гроб, осторожно спускаемый вниз. В этом гробу не только покоилось тело обаятельного русского литератора, который так любил ее во времена далекой молодости; в этом гробу словно уместились лучшие дни ее жизни – дни огненных венгерских чардашей, рукоплещущей венской публики, страстной любви и огромных букетов цветов… Как быстро все это стало прошлым и как стремительно это прошлое удаляется все дальше, со смертью каждого из его свидетелей. Кто теперь помнит о бывшей примадонне «Иоганн Штраус-театра»? Стареющая одинокая женщина, единственным достоянием которой является ее дочь. «Красотки, красотки, красотки кабаре, вы созданы лишь для развлеченья…»

Но где же Берта и почему она не вышла на палубу, чтобы проститься с господином Вульфом?

Глава 8. Последний шанс

Поздним вечером того же дня, когда капитан Гильбо, сидя в своей каюте, ожидал решения кубинских властей, в дверь постучали. Решив, что это судовой радист принес долгожданную радиограмму, капитан быстро открыл дверь, но был без церемоний оттеснен в глубь каюты двумя мрачными верзилами, державшими автоматы на изготовку.

Первой мыслью изумленного капитана была мысль о том, что пассажиры его парохода взбунтовались и теперь решили силой заставить его следовать в Мексику. Однако одного взгляда на автоматы – а это были хорошо знакомые Гильбо немецкие «шмайсеры» – оказалось достаточно, чтобы предположить самое худшее.

Через мгновение, когда в дверном проеме возникла знакомая фигура Сильверстоуна, чье лицо выражало мрачную сосредоточенность, капитан Гильбо понял, что совершил ошибку, не послушавшись совета комиссара Вондрачека.

– Добрый вечер, капитан, – невозмутимо поздоровался англичанин, аккуратно прикрывая за собой дверь. Оба его подручных продолжали стоять в противоположных углах каюты, держа Гильбо на прицеле. – Садитесь, нам надо поговорить.

– Какого черта вы себе позволяете? – мрачно поинтересовался француз, кивая на автоматы. – Что за нелепый спектакль, и откуда на моем судне взялось оружие?

– Садитесь же, – спокойно повторил Сильверстоун, – ибо от нашего разговора зависит не только дальнейший маршрут «Бретани», но также и то, под чьим командованием она отправится в свое новое плавание.

Гильбо пожал плечами и сел. Англичанин медленно опустился напротив, не сводя с него пристального, сверлящего взора.

– Итак? – нетерпеливо спросил француз.

– Вы сейчас подниметесь на капитанский мостик и отдадите приказ поднять якорь.

– И куда же мы отправимся?

– Обратно в Европу.

Гильбо ожидал чего-то подобного, а потому не стал разыгрывать удивления.

– Я должен знать конечный порт следования.