Красотки кабаре

– Нет, я этого не видела, – отвечала встревоженная женщина. – А что это значит?

– Это значит, что возможен подлый политический сговор, а потому нам стоит поискать спасения собственными силами. Нацисты способны на все, и я даже не исключаю возможность диверсии. А влиятельные мексиканские круги испытывают симпатию к немцам еще со времен знаменитого письма Циммермана.

– А что это за письмо?

– Давняя история, – нахмурился Вондрачек. – В феврале семнадцатого года американцы перехватили письмо, отправленное статс-секретарем германского МИДа Циммерманом немецкому послу в Мексике. Послу предлагалось обсудить с тогдашним мексиканским президентом следующий вопрос: не пожелает ли Мексика напасть на США, чтобы отнять у них Техас и два других своих штата, если Америка объявит войну Германии? Американский президент Вильсон воспользовался этой чудовищной тупостью Циммермана, чтобы сделать именно то, чего тот боялся, – то есть явиться в конгресс и заявить о необходимости для США вступить в войну с Германией. Кстати, где ваша дочь?

– О, теперь она целые дни напролет проводит в обществе своего нового знакомого – еврейского юноши по имени Морис Дан. Вы знаете, когда я вижу, какими глазами они смотрят друг на друга…

– Черт, как же мне сойти на берег! – перебив Эмилию, озабоченно воскликнул Вондрачек.

– Но зачем?

– Затем, что «Бретань» все больше становится похожей на мышеловку, а я всегда считал себя котом, – мрачно сострил комиссар, бережно поглаживая свои пышные усы. – Мне надо известить кубинскую полицию о том, что на борту судна совершено убийство. Боюсь, что капитан Гильбо этого не сделал…

– Бедный господин Вульф! – неожиданно воскликнула Эмилия, и ее глаза быстро наполнились слезами. – Со дня его смерти не прошло и трех дней, а мы о нем совсем забыли. Кстати, я прочитала то эссе, которое вы мне оставили, и подумала…

– Господин Вульф? – перебил ее комиссар. – А что, это прекрасная мысль! Надо будет обговорить ее с капитаном.

– О чем вы?

– Да о том, что наш бедный русский друг даже своей смертью может дать нам шанс на спасение!

Через день, когда обстановка на «Бретани» уже накалилась до предела в результате того, что бежавшие ради свободы люди вновь почувствовали себя пленниками, на борт парохода поднялся представитель американского посольства. Это был надменный и неулыбчивый дипломат с внешностью типичного янки – загорелый, энергичный и подтянутый, с квадратным подбородком и прямыми соломенными волосами. Мрачное выражение его лица не предвещало ничего доброго, а немецкая фамилия привела пассажиров в ужас. Дипломата звали Гарри Штрайхер.

Из-за непрекращавшегося тропического ливня пассажиры «Бретани» собрались не на прогулочных палубах, а в самом большом из трех салонов – танцевальном, где находились рояль и небольшой подиум для оркестра.

Американец не стал тянуть время и категорическим тоном заявил, что получение американских виз и соответственно въезд в США – а до побережья Флориды было рукой подать – абсолютно невозможны.

– Нельзя создавать опасный прецедент, – пояснил он потрясенным людям. – Ведь если сейчас поощрить ваш незаконный въезд на территорию Соединенных Штатов, то из Европы может хлынуть массовая волна нелегальной эмиграции. Атлантический океан буквально кишит немецкими подлодками, поэтому американское правительство не может брать на себя ответственность за возможную гибель ни в чем не повинных людей.

После такого лицемерного заявления в зале воцарилась мертвая тишина, но уже через мгновение ее прервал даже не вопль, а стон ужаса.

– Куда же нам плыть?

– А Куба? Почему нас не может принять Куба или какая-нибудь другая латиноамериканская страна?

– Так затопите нас, если не хотите принимать, тем более что ваш эсминец неподалеку!

– О Боже, где бы найти тот необитаемый остров, который бы мог стать прибежищем для всех этих несчастных! – громко восклицал пожилой раввин.

– Что же теперь делать?

Американец безразлично пожал плечами.

– В данный момент я не готов ответить на этот вопрос.

На следующий день, рано утром, пассажиров «Бретани» разбудил какой-то странный грохот. Те, кто первым выскочил на палубу, мгновенно поняли, в чем дело, и подняли крик. Двое молодых евреев оттеснили изумленного вахтенного матроса и принялись отчаянно звонить в судовой колокол.

Причина суматохи состояла в том, что борт о борт с «Бретанью» покачивалась открытая баржа, доверху заполненная углем. Чумазые кочегары проворно перегружали его в трюм парохода, производя тот самый грохот, что посеял всеобщую панику.

– Зачем нас грузят углем?

– Куда мы теперь направимся?

– Неужели нас отправят обратно в Европу?

– Где капитан?

Появившийся на ходовом мостике Гильбо попытался было успокоить толпу, но ему никто не верил.