Краткая история Австралии

Австралийская флора и фауна были популярными декоративными мотивами в период создания федерации, при этом на первое место вышла акация, в которой виделся австралийский эквивалент канадского клена. Золотистую акацию дополняли золотым руном, золотой пшеницей, золотой рудой и золотым сердцем народа. По мнению организации «Лига Дня акации», она символизировала «дом, страну, родство, солнечный свет и любовь». Но несколькими годами ранее в рамках целенаправленного укрепления связей с империей был введен День империи. Национализм и империализм перестали быть соперниками. Можно было, как Альфред Дикин, быть «независимым австралийским британцем».

Британия наделила независимую Австралию некоторыми собственными имперскими функциями, передав свою часть Новой Гвинеи, Папуа, Австралийскому Союзу в 1902 г. Южная Австралия поступила так же с Северной территорией в 1911 г. Тем временем федеральные парламентарии выбрали место для столицы государства на травянистой равнине предгорий между Сиднеем и Мельбурном, а члены кабинета рассмотрели различные названия для будущей столицы: Уэттл-Сити («город акации»), Эмпайр-Сити («город империи»), Ариэн-Сити («арийский город»), Ютония («утопия»). В конце концов они остановились на слове из языка местных аборигенов — Канберра. Американский архитектор Уолтер Барли Гриффин выиграл конкурс на проектирование столицы. Он замыслил построить город-сад с широкими проспектами, соединяющими его правительственный и гражданский центры, с концентричным размещением жилых пригородов, расположенных в лесных заповедниках и парках. Но чиновники помешали воплощению замысла, который еще не был завершен к 1920 г., когда полномочия были переданы комитету. Мельбурн — монумент торговому империализму XIX в. — оставался временной столицей государства в течение первой четверти ХХ в.

Австралийская нация формировалась под влиянием страха перед вторжением и обеспокоенности за чистоту расы. И не что иное, как женское тело, сомкнуло на себе обе эти тревоги. Мужчины-националисты отвернулись от досаждавших им иностранок и обратились к своим собственным женщинам как воплощению безопасности, поскольку все доктрины расовой чистоты независимо от степени их научности в конечном счете строились на женском целомудрии. Женщины привносили в эту общую обеспокоенность свою материнскую концепцию гражданства, в которой эмансипация от мужской тирании выступала как необходимое условие решающего участия женщин в делах государства-нации. Личная и физическая чистота женщины, таким образом, служила дополнительным условием ее приобщения к гражданскому статусу, например к предоставлению законами Австралийского Союза 1902 г. избирательных прав всем белым женщинам. Но те же самые законы лишали права голоса аборигенок, которых считали лишенными как самостоятельности, так и способностей к участию в делах государства. Некоторые феминистки выражали сожаление по поводу такого рода фаустовского договора, точно так же они критиковали и манеру обращения с аборигенками, которые являлись объектом сексуального рабства в особенно открытой и агрессивной форме. Уязвимость женщин-аборигенок перед белыми мужчинами-хищниками и лишение их права на собственных детей считались именно теми инструментами, с помощью которых создавалась «Белая Австралия». Дм белых женщин-феминисток все это было нестерпимым преступлением перед самим институтом материнства. И снова материнское гражданское сознание вступало в противоречие с мужским национализмом, провозглашенным «Бюллетенем», когда в 1906 г. он сменил девиз «Австралия для австралийцев» на «Австралия для белого человека».

«Белая Австралия», заявил в 1903 г. Альфред Дикин, «не территория, а рациональная политика, которая доходит до самых корней национальной жизни и которая руководит всей нашей общественной, промышленной и политической организацией». Он говорил как лидер Протекционистской партии, которая находилась у власти при поддержке лейбористов. До 1909 г. в национальном парламенте были представлены три партии — Протекционистская, Партия фритредеров и Лейбористская партия, — и ни у одной не было большинства. За исключением непродолжительного периода, Протекционистская и Лейбористская партии сменяли друг друга в правительстве при квалифицированной взаимной поддержке и в достаточной мере согласованной политики, Фритредеры перед выборами 1906 г. попытались переименоваться, назвавшись антисоциалистами, но это не привело к успеху. Общественные, промышленные и политические формы нового Союза, таким образом, вырабатывались путем достижения консенсуса между интересами фабрикантов и прогрессивного среднего класса, который придерживался либерализма протекционистского толка, с одной стороны, с коллективизмом организованного рабочего класса — с другой.