Краткая история белковых тел.(СИ)

Но нет, перед блокпостом обыкновенные дядька и тётка южнорусского пошиба. Петр с Никитой уже отправились назад, к манящей траве, чтобы опуститься на неё в тени деревьев, продолжить дрёму, а я всё стою, как дурак, чего-то жду. Чем-то мне неприятна эта пара, не знаю чем, и потому пытаюсь разобраться.

Я внимательно осматриваю машину, мужчину с женщиной. Ничего подозрительного. Если только... Мужик пару раз бросил внимательный взгляд в сторону блокпоста, где мог рассмотреть только мою фигуру с автоматом. Женщина по сторонам не смотрела. Они поговорили еще какое-то время, и Безручко вернул им паспорта.

- Студент, - кричит мне издалека Петро, - давай, вали к нам.

- А если?.. - проявляя бдительность, машу в сторону машины с гостями.

- Та не, - качает головой дядька Никита, - нишего, хай едут шебе.

Я подхожу к ним, лежащим на примятой траве, всматриваюсь в безмятежные лица ополченцев.

- А если это вражеские разведчики?

- Так и шо? - вопрошает дядька Никита, - они туточки каждый божий день шныряют. Хай...

Он замолкает и закрывает глаза. Боясь, что сейчас раздаться храп, и опять придется лицезреть беззубый рот, поспешно отхожу к блокпосту и замечаю, как мимо проезжает серая "девятка". Теперь уже толстая баба из окна пристально разглядывает меня.

Что за наваждение?

"Нет, наверное, разведчики", - решаю я, но ничего не предпринимаю, раз Никита их отпустил, значит так нужно. Цэ така тактика! Я же не знаю всех тонкостей местной жизни. Например, никто бы не смог подумать, что ополченцы одной только бензопилой смогут обезвредить боевую машину пехоты украинских военных. А секрет не хитрый - завалить дорогу вокруг БМП стволами деревьев, чтобы не проехала и всё. Цэ така тактика!

Младший Безручко возвращается на блокпост. Он поправляет перчатки, расстегивает разгрузку, снимает маску-балаклаву. Вид у него довольный из чего делаю заключение, что служба ему явно нравиться. Тут я спохватываюсь - надо доложить в штаб о проехавшей машине.

- Таран - это Север. В вашу сторону проехала "девятка". Два пассажира: мужик и баба.

Рация какое-то время молчит, шипя, как рассерженная кошка. Я намереваюсь повторить свое послание, но Таран опережает меня, чавкающим голосом он сообщает:

- Понял Север, "девятка" с двумя пассажирами.

- Ты чё там жуешь? - интересуюсь вполне миролюбиво.

- Сало дали.

- Одно сало, без горилки?

- Ну, с горилкой, - нехотя подтверждает Таран. - Ты давай там, внимательнее!

Он отключается, и я смотрю на часы, к вечеру нас сменят - приедут другие ополченцы, их тоже четверо.

Дорога опять пустынна.

Микола присел на край бетонного блока, поглаживает ствол автомата. Он о чем-то думает, но мне не говорит. Я вообще не знаю его мыслей. Для чего он здесь, а не по другую сторону, в украинской армии? Такие как он, любят воевать, красоваться в форме.

- Ну шо, побалакаем за жизнь? - нарушает молчание младший Безручко, - ты не смотри на брата, он не злой.

- А мне все равно! Я не к нему приехал.

- А знаешь шо, хочешь я к тебе на хату вечером Оксанку приведу. Знаешь, як она на тебя запала?

Я на минуту замолкаю от удивления.

- Погоди Колян, но ведь Петр ревнует к ней. Ты, о чем, говоришь-то? Я потом стану для него врагом кровным. Нафига мне это не надо?

- Да ладно! - Микола Безручко мнется, но меня разбирает любопытство.

- Говори, чего тянешь кота за хвост! - требую я.

- Короче, на селе есть одна дивчина. Она должна быть с Петром, не Оксанка.

- Почему?

- Та долго рассказывать, студент. Она... у неё батька заешь какой деловой? В Донецке своё такси имеет, пару кафешек. Там гривны як вода текут.

- А Оксанка шо? - невольно передразниваю я.

- Та ни шо! Голь перекатная, как и мы. Так привести чи не?

- Ну, приводи! - соглашаюсь нехотя только за тем, чтобы иметь в лице девушки средство от скуки. Вечера здесь длинные, телевизора нет, мобильная связь не работает. Впору завыть как волк на луну.

Соображение о том, что Петро на меня обидится, что будет зло ревновать, отступают в сторону. Может его младший брат прав и всё, что ни делается - всё к лучшему? Может его действительно надо отвадить от Оксаны, и он потом спасибо скажет?

На мгновение мелькает мысль о том, как далеки от меня, нынешнего, Иван Кравчук с Лизой Сосниной, её обманутый муж, Алена Василькевич. Я будто на другой планете и мне нет до них никакого дела.

12.

Где-то в поле поют сверчки, трещат цикады. Шумит трава, которую тревожит пробирающийся украдкой через балки невидимка-ветер. Иногда мне он кажется украинским разведчиком, втихаря подползающим к блокпосту, и я настороженно всматриваюсь в темноту из окна хаты, в которой живу. Но без прибора ночного видения в густой южной тьме ничего не увидать.

Ночное небо опускается на жаркие, нагретые за день поля, окутывает их прохладной пеленой. На меня накатывает лирическое настроение, я читаю вслух:

"Тиха украинская ночь,

Прозрачно небо. Звезды блещут.

Своей дремоты превозмочь

Не хочет воздух..." (Пушкин А.С. "Полтава").

Оксана удивленно хлопает глазами.

- Это ты написал? - интересуется она.

- Нет, Пушкин.