Краткая история белковых тел.(СИ)

- Та я ж говорю, заработаем! Помнишь, на прошлой неделе наши притащили в штаб двух ватников? Им из Днепропетровска гривны прислали.

- Кончай долбить как дятел. Сказал, здесь разберемся! Погоди тут пока!

Фантом делает мне знак автоматом, показывая на подсолнухи. Я подчиняюсь, иду по полю, раздвигая высокие стебли руками. Мне хочется идти и идти, я боюсь остановиться, боюсь оглянуться назад и увидеть торжествующую морду врага. Кажется, если остановлюсь, то сразу прозвучит выстрел. Поэтому лучше идти пока хватит сил.

- Стой, москаль! - окрик звучит громко, бьёт по ушам.

У меня дергается спина так, словно её огрели с размаху обжигающей плетью и задели какой-то чувствительный нерв, и он тягуче и пронзительно заныл, разливая боль по всему телу. От неожиданности перехватывает дыхание.

Судя по близости голоса за спиной, худощавый от меня не отставал, шел все это время позади почти вплотную. У меня сверкает мысль, что можно убежать, толкнуть конвоира из всей силы и дать дёру. Но...он пустит очередь в мою сторону, а стебли плохая защита от пуль, хотя они совсем недавно и казались мне монолитной стеной, способной спрятать и защитить. Нет, шанса уцелеть не будет, совсем не будет! Но если не бежать тогда и здесь облом - шансов тоже нет.

Лихорадочно думаю, как спастись, только в голову ничего не приходит.

Звучит резкий щелчок - наверняка Фантом взвел затвор. Я поднимаю голову вверх и смотрю на небо, на ослепительный солнечный свет и внезапно в глазах темнеет. "Вроде солнца немеряно, а в глазах темнота" - пел когда-то Розенбаум. Кажется, что на меня обрушивается весь мир и теперь, на краю пропасти, становится абсолютно понятным это выражение - мир рушится, когда понимаешь, что возможность выжить сводится к нулю.

Это не могло закончиться по-другому. Что бы я ни делал - результаты всегда очевиден, он всегда плачевный. Мысли, мысли. Я уже их думал.

И я вижу вверху черное небо, густо-черное как чернила, без намека на капельки звезд. Черное небо и желто-зеленые поля внизу. Опять черное с желтым. Совсем как привидевшиеся мне обугленные святые-подсолнухи. Поля, будто подсвеченные лампами или прожекторами, светятся на фоне небесной черноты необычным изумрудным светом. Я понимаю, что черное небо - это метафора типа связанных рук, приснившихся когда-то мне в мирной жизни. Видимо оно символизирует ужасы войны, а может и саму смерть, опускающуюся на эту землю.

Ствол автомата тыкает в мой затылок. Фантом ничего не говорит, только слышу его сопение. Курок щелкает, но выстрела нет, пожалуй, я его бы и не услышал - смерть в моём случае будет мгновенной.

Мой палач снова взводит затвор, приставляет к голове ствол.

"Вот сейчас, это будет сейчас!" - думаю, как во сне.

Время течет медленно, тягуче. Оно реально похоже на песок в колбе часов, неторопливо сеющийся из вершины перевернутой пирамиды. А еще оно похоже на тягучий мёд, если зачерпнуть его ложкой и переливать в другую чашку. Длинные желтые нити, которые тянутся и тянутся вниз. Но к чему это я?

Звучит металлический щелчок - я снова жив. Сзади шуршит трава, и я боюсь оглянуться. Что это? Куда пошел Фантом, куда он делся?

Стою молча и неподвижно и вдруг, немного дальше от того места, где я в смятении ожидаю своей участи, звучит звонкая автоматная очередь. Потом опять шуршание, голоса вдалеке. Один из них принадлежит худощавому Фантому.

Он меня не убил, оставил в живых?

Бессильно опускаюсь вниз, просто падаю, подминая под себя подсолнух. Я жив, я жив! В мозгу пульсирует только эта мысль. Я опустошен, меня словно здесь уже нет, точно я превратился в того самого фантома, которым назвался мой палач.

Бездумно и безвольно лежу в подсолнухах, и посторонние мысли заполняют голову. Например, об одном художнике, о Ван Гоге. Он бы, наверное, нашел краски, нужный ракурс, чтобы изобразить моё лежание под синим небом в желтых лепестках. Молодой человек с обезумевшим лицом на фоне желто-голубой гаммы. Достойный апофеоз гражданской войны!

Через несколько минут напряжение падает, постепенно прихожу в себя.

Почему он меня не застрелил, ведь я для него "ворог"? Почему? Может он увидел во мне родственную душу? Наивное и глупое белковое тело, случайно попавшее в самое пекло, которое даже уничтожать не нужно, поскольку убийство не принесет никакой пользы?

Ответа не знаю. Медленно встаю, возникшее в эту минуту во мне желание диктует только одно - убираться отсюда как можно скорее.

Я бреду по полям в сторону Донецка, обходя опасные дороги.

Что теперь будет с ополченцами Засечного, с братьями Безручко, с дядькой Никитой? Что будет с Оксаной? Наверное, перейдут на другой блокпост, там есть еще один за селом, или спрячутся, или на худой конец удерут. Какая мне разница! Это не моя жизнь.

Ковыляю в мареве жары, с трудом сглатывая остатки слюны пересохшим горлом. Передо мной пустыня, хотя и покрытая кукурузой с подсолнечником. Воды нет нигде - ни реки, ни колодцев.