Краткая история белковых тел (СИ)

Итак, одно клеится к другому. Сначала Лиза всем врёт, объявляет о своей беременности от меня. В это время Кравчук мутит тему за моей спиной и делает вид, что он невинный барашек. В придачу к ним Арсений Павлович, который хочет устроить племянника. Я понимаю, что одинок в этой борьбе. Мне их не осилить, эту чудесную компанию.

-- Я напишу заявление, -- бормочу, виновато пряча глаза, и пячусь задом, чтобы выйти из кабинета.

-- И деньги, деньги возвращай! -- напоследок выкрикивает Арсений Павлович.

В кофе-пойнте сегодня пусто и это хорошо, потому что никого видеть не хочется. Кидаю монетки в щель автомата, забираю стаканчик с американо. Густой кофейный запах виснет в комнате, притупляя чувство обиды. У меня всегда от кофе поднимается настроение и сейчас, если оно и не поднялось, то хотя бы стало нейтральным.

С полным стаканом я иду к себе, за свой стол, писать заявление об увольнении. Краем глаза вижу, как к Лизе подходит Кравчук, а потом присоединяется Алёна. Они стоят втроём, оживленно общаются и смеются. На меня совсем не смотрят. Да и зачем им смотреть на лузера, на неудачника, не отвечающего их высоким стандартам? Правда Лиза, могла бы подойти ко мне, хотя бы для приличия, как к будущему отцу ребенка. Но нет, не подходит. Будущий отец её не интересует, так же как, возможно, и гипотетический ребенок. Никто ведь не видел справки от гинеколога, всё только с её слов.

На самом деле, я думаю, что это уже не важно, будет ребенок или нет и от кого он. Дело сделано, меня подставили, и Степан считает, что это я увел его жену. Я, а не Евгений Иванович.

Закончив разговор, Кравчук с Лизой отправляются из офиса, Алена возвращается к себе. Взяв со стола недопитый кофе, подхожу к окну, смотрю вниз. Из дверей выходят они -- Кравчук и Соснина, улыбающиеся, довольные собой, удачливые менеджеры одного из успешных банков. Всё у них ладится, всё хорошо. Наверное, поехали на новую презентацию.

У меня возникает порыв, пуститься следом за ними, сесть в машину, догнать и...

Что делать дальше не могу придумать. Ударить сзади, помять бок? Но -- это машина банка, не их личная, им будет всё равно.

Расстроенный тем, что не придумал подходящую к этому случаю пакость, я поворачиваюсь и хочу бросить пустой пластиковый стаканчик в мусорную корзину возле своего стола. Поднимаю руку, прицеливаюсь, но в последний момент передумываю. Вдруг стаканчик полетит мимо и заденет кого-нибудь, а я никого не хочу задеть, хочу жить тихо и мирно.

Издалека вижу на своем столе белеющий лист. Это мое еще не написанное заявление. Легкая эйфория от кофе уже проходит и на меня наваливается гнетущая депрессия. Я сажусь, беру ручку, начинаю выводить буквы. Буквы слагаются в слова, слова в предложения. Пишу текст, который определит мою дальнейшую жизнь. История здесь, в этом банке подходит к завершению, чтобы начаться снова в другом месте.

И мне грустно от этого.

На улице постепенно темнеет, остаюсь в офисе совсем один. Экран компьютера смутно мерцает информационной заставкой, сообщающей о количестве лет нашему банку. Возраст не такой уж и большой -- он соответствует годам юноши, только что окончившим высшее учебное заведение. И я думаю о том, что в двадцать два молодые люди еще не знают жизни, выглядят желторотыми птенцами, у них еще всё впереди. Надежды и открытия... Но, похоже, это не в моем случае, хотя я и немногим старше этого юноши. Надежд совсем не осталось, а все важные открытия уже случились.

Поздним вечером я еду в машине по свободным улицам города. Мелькают фонари вдоль дороги, свет огней в фарах машин отражается от лобового стекла. Нога невольно давит на газ. Куда я лечу, зачем? Торопится мне некуда, никто меня не ждет. Но газ я не сбрасываю, всё время ожидая услышать за спиной громкую сирену машины ГИБДД, увидеть мигание красно-синих огней.

Но как ни странно, никто меня не преследует, не кричит в мегафон металлическим голосом: "Водитель, остановитесь, прижмитесь к обочине!" Видимо, гаишники отправились по своим делам, отложив час охоты на таких бедолаг, как я. Ну и хорошо! Продолжаю жать на газ.

На одном из крутых поворотов, чувствую, что машина не повинуется, она ёрзает, ныряет из стороны в сторону, как пьяная. Мощная и неумолимая сила инерции тянет меня вперёд и вбок, к перилам набережной, туда, в темную и быструю глубину реки.

"Шевроле" как будто вырывается из пут, связывающих руки, и стремительно прорубив железное заграждение, обрушивается на стекло воды, рассыпая по сторонам хрустальные брызги. Пока машина медленно погружается вниз, а я завороженно смотрю, как водяные струи проникают в салон, как постепенно заполняют его.

Вот уже над крышей метровая толща воды и кажется, что она всем своим весом давит на "Шевроле", не давая всплыть на поверхность.